В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Анна Уайтлок Страница 46

По мере того как рос живот Марии, ухудшались ее отношения с мужем, лордом Дарнли. В письме от 13 февраля Рандолф утверждал: «…теперь я знаю наверняка, что королева разочаровалась в своем браке, жалеет о том, что получила такого короля и всю его родню». [518]Дарнли оказался горьким пьяницей; к тому же ему внушали, что отец будущего ребенка не он, а Давид Риццио, итальянец-секретарь Марии, с которым сам Дарнли «иногда ложился в одну постель». [519]В субботу 9 марта Дарнли, чьи жестокие намерения подпитывались спиртным, ворвался в опочивальню Марии во главе отряда своих приспешников. Застав у Марии Риццио, они зарезали его на глазах у королевы. Убийство совершилось в самом сердце королевского дворца.

Елизавета была потрясена драмой, разыгравшейся в личных покоях Марии. Де Сильва описывал «большое горе» Елизаветы и ее «желание помочь королеве Шотландии». [520]Она сказала испанскому послу: будь она на месте Марии, если бы в ее покоях напали на Риццио и нанесли ей оскорбления, она «вырвала бы у мужа кинжал и сама заколола его». Однако, добавила она, ей бы не хотелось, чтобы Филипп II думал, будто она собирается убить своего теперешнего поклонника, эрцгерцога Карла, если тот станет ее мужем. [521]

Убийство в покоях Марии Стюарт усилило атмосферу страха при дворе Елизаветы. На дверях ее личного кабинета и опочивальни поменяли замки. «Королева приказала убрать все ключи от дверей, ведущих в ее внутренние покои; теперь попасть туда можно через единственный вход, – записал де Сильва. – Не знаю, стали ли причиной этого события в Шотландии или меры безопасности вызваны слухами о беспорядках в Лондоне». [522]

* * *

В мае 1566 г. Елизавета снова заболела, на сей раз лихорадкой. По словам Джеймса Мелвилла, «никто не верил в иной исход, кроме смертельного, вся Англия была охвачена огромной тревогой». [523]Елизавета написала Дадли ожесточенное письмо, в котором просила его вернуться ко двору. В ответ Дадли признавался в том, что суровость королевы по отношению к нему довела его до отчаяния: «Если многодневная и многолетняя верная служба не является доказательством непоколебимой верности без каких-либо крупных оскорблений, не знаю, что и думать о прошлых милостях, которые, несмотря ни на что, остались со мной». Дадли признавался: «В прошлом я испытывал огромное утешение, получив письмо от королевы», но положение «так изменилось, что я боюсь даже думать о том, что мне сказали, до того, как ответить или написать».

Вместо того чтобы писать лично, Дадли попросил Трокмортона «выразить скромную благодарность» Елизавете «за усилия, предпринятые ею собственноручно, хотя я бы желал, чтобы все было сделано посредством сообщения или письма другого лица; тогда у меня еще оставалась бы надежда на то, что я ошибаюсь». Содержание письма королевы так расстроило его, что, по его словам, «оно сделало меня другим человеком, но я остаюсь вашим верным слугой и желаю вам всего наилучшего до конца своих дней». Далее он приписал: «Понимаю, мне не следует спешить туда, где обо мне сложилось не лучшее мнение; сейчас мне лучше удалиться либо в пещеру, либо во мрак забвения, либо в могилу для вечного успокоения». [524]Типичный для Дадли способ выражения: театральность и стремление быть в центре внимания. Он знал: королева захочет, чтобы он вернулся. Несмотря на первоначальный отказ, он все же написал Елизавете напрямую и подписался новым шифром – черным сердцем, символизирующим его горе. Перечитав письмо трижды, Елизавета, как сообщалось, выказала «смешанные чувства, и веселилась, и горевала». Через несколько дней ее фаворит снова очутился при дворе. [525]

Сесил пытался примириться с мыслью о том, что королева еще может выйти за Роберта Дадли, хотя он по-прежнему считал, что такой брак не обладает никакими преимуществами для Англии. Он хотел, чтобы королева вышла за эрцгерцога Карла. Свои мысли он изложил в памятной записке, озаглавленной De Matrimonia Reginae Anglia cum extern Principe и поделенной на две колонки: «Причины подвигнуть королеву принять предложение эрцгерцога Карла» и «Доводы против графа Лестера». Почти во всех отношениях Дадли проигрывал своему сопернику: в его жилах не текла королевская кровь, он ничего не привносил в брак, его первый брак оказался бездетным – возможно, он бесплоден. В разделе «Любовь к супруге» Сесил записал: союз будет «плотским», а такие союзы начинаются с удовольствия и заканчиваются горем. Если Елизавета и Дадли все же сочетаются браком, «все решат, что клеветнические речи о королеве и графе были правдивыми». [526]

* * *

19 июня из Эдинбурга в Лондон отправился сэр Джеймс Мелвилл с вестью, что Мария Стюарт родила здорового мальчика. [527]По прибытии в Лондон Мелвилл направился прямиком в дом Сесила, чтобы сообщить ему важную новость. Сесил немедленно отправился в Гринвич, где тогда находился двор. Он прибыл во дворец после ужина, когда Елизавета смотрела, как танцуют ее фрейлины. Неожиданно «все веселье прекратилось… все присутствующие гадали, что могло стать причиной такой перемены, а королева села, прижав руку к щеке, и призналась одной из своих фрейлин, что королева Шотландии родила здорового сына, в то время как она – бесплодная смоковница». [528]

Когда на следующее утро Мелвилл явился на аудиенцию к королеве, Елизавета постаралась скрыть свои истинные чувства. Она приветствовала Мелвилла французским танцем под названием «веселый поворот». Видимо, с помощью танца она хотела продемонстрировать свои радость, здоровье и пыл. Затем Елизавета сообщила: известие о том, что «королева, ее сестра, родила здорового сына», «чрезвычайно порадовало ее» и даже «излечило от тяжелой болезни, которой она страдала пятнадцать дней». Мелвилл во всех подробностях поведал Елизавете о долгих и тяжелых родах Марии. То было «счастье, купленное ценой жизни, ибо я сказал, что с ней так неумело обращались, что она жалела о том, что вообще вышла замуж». [529]Отчет о родах, как позже признал Мелвилл, был уловкой, направленной на то, чтобы отвлечь Елизавету от мысли о браке и деторождении.