Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены - Тумас Шеберг Страница 46

Что конкретно случилось и кем была женщина, явно вскружившая ему голову, из письма не видно. Но оно показывает, в каком эмоциональном состоянии он находился и как велик был риск клюнуть на малейшую приманку.

Возвращение к семье и встреча с Эллен Бергман прошли, как он предпочитает отметить в своих мемуарах, торопливо и не особенно удачно. Его обуяла безумная ревность, когда он обнаружил, что жена общается с художницей-лесбиянкой. Однако совместная жизнь продолжалась и давала плоды. Эллен опять забеременела, и они переехали в квартиру побольше в районе новостроек в пригороде Гётеборга. В сентябре Эллен написала свекрови о том, как он счастлив успехом “Женщины без лица” Густава Муландера. Фильм частично основан на истории взаимоотношений Бергмана с Карин Ланнбю.

Он потихоньку привыкает к новой квартире, что – как вам, тетя Карин, известно – обычно требует времени. Пока что он, стало быть, доволен и весел, и каждый день приходят кучи поздравительных телеграмм и благодарных писем от людей, которые посмотрели фильм, —

писала Эллен свекрови. Из разговоров с Эллен по телефону Карин Бергман вынесла впечатление, что в общем и целом все у них хорошо.

Что до “Женщины без лица”, то Карин Бергман пребывала в некотором смятении. Фильм страшный, правдивый и глубоко поучительный. Но прежде всего: “Я знаю Ингмара, и мне известно, какую историю он рассказывает. А вот люди, незнакомые с подоплекой, поймут ли они?” Как бы то ни было, Эрика Бергмана фильм взволновал, что ее порадовало. Когда же Ингмар Бергман в этой связи приехал в гости, он был, как казалось матери, верен себе: непосредственный и ребячливый. “Есть что-то приятное в его невозмутимости, по крайней мере что касается внешнего успеха”.

В октябре 1947 года “Векку-Журнален” опубликовал довольно большую статью об Ингмаре Бергмане. Среди многого другого читатель узнал, что он рассматривал театр как способ освободиться от страха, что сцена была для него рассудочным барьером от темных сил, что он, представитель поколения сороковых годов, разделял жадный интерес к задворкам жизни, где жирные, мерзкие крысы шныряют вокруг помоек.

Величайшее удовольствие он получает, когда ему удается мастерски вплести в представление изощренную деталь, раскрывающую человеческую душу, этакий натуралистический штришок, например, ночной горшок под кроватью, заставляющий публику в партере вздрогнуть. Он любит шлюх и проходимцев. Пожалуй, Ингмар Бергман еще не вполне преодолел тот важный миг в жизни пасторского сына, когда он впервые рискует чертыхнуться, впрочем, у него есть и принципиальное объяснение этой страсти копаться в помойных ведрах души.

Наверно, не такую статью Карин Бергман хотелось бы прочитать в еженедельнике, популярном в ее собственном окружении. Когда журналист поставил риторический вопрос, какой дух царил в пасторском доме и как главный пастор смотрел на интерес сына к театру, и сам себе ответил, что этот дом, вероятно, был не строже других, но даже самая гуманная семейная тирания явно ощущалась восприимчивым и ранимым мальчиком вроде Бергмана как игра на нервах, она записала в дневнике с неопровержимым сарказмом: “Рассуждают о его детстве и юности и считают неоспоримым, что он не мог вписаться в рамки, установленные в доме главного пастора! А я вот думаю, в какие рамки он бы мог вписаться. Все наши дети рвались на свободу, и в первую очередь – Ингмар”.

Когда она вместе с Эриком посмотрела его фильм “Корабль идет в Индию”, он ей решительно не понравился.

Ингмару не следовало снижать планку и снимать вот такое. […] Давненько страх и тревога не наваливались на меня так сильно. Уж не вчерашний ли фильм подсознательно мучил меня, усугубив ситуацию. Вечером позвонил Ингмар, и мы говорили об Эльсе и Лене. До чего же примитивно и эгоистично иной раз рассуждают мужчины. Ах, если б я могла заставить Ингмара правильно смотреть на Эльсу.

Газеты сообщали, что Ингмар Бергман получил от голливудского продюсера Дэвида О. Селзника предложение написать в соавторстве с Альфом Шёбергом сценарий по пьесе Ибсена “Кукольный дом”. Карин Бергман восприняла новость с материнским скептицизмом: “Да, лишь бы он не потерял себя”.

В августе Ингмар и Эллен Бергман посетили Воромс в Даларне, ужинали с его родителями. “Ингмар был на редкость спокоен и мил. Эллен приветлива и весела”. Но под поверхностью бурлило. По возвращении в Стокгольм Карин Бергман записала в тайном дневнике, каково было снова играть роль пасторской жены: “…когда за фасадом таится бесконечно много боли, страха, борьбы и одиночества, все кажется невыносимым”.

В пасторском доме отношения между Эриком и Карин Бергман очень обострились. С утра дурное настроение и резкие стычки. Случалось, пасторша утром выходила из своей комнаты пошатываясь – то ли от бессонницы, то ли от снотворного. Мелочи вырастали порой до исполинских размеров, и оба внезапно теряли самообладание и начинали скандал. Дочь Маргарета радовалась, когда в таких случаях успевала уехать на учебу.

Пятого мая 1948 года родились близнецы Анна и Матс. “Пусть большая ответственность поможет ему стать настоящим мужчиной и опорой для близких”, – записала в дневнике Карин Бергман. Письма к ней Эллен Бергман, датированные осенью и зимой, изображают совершенно нормальную семейную жизнь, в центре которой конечно же дети. Теперь у них была няня, уроженка Вермланда, Инга-Лилль Андерссон, которая помогала в большом хозяйстве. По-видимому, именно из писем Эллен, а не из уст отца ребятишек Карин Бергман узнает, как живется ее внукам и как они развиваются.

Сегодня ходила с Матсом к врачу, потому что у него прямо под животом какая-то опухоль. Пока с мальчиком все в порядке, но не исключено, что там появится грыжа, поэтому в ближайшее время надо хорошенько за ним понаблюдать. В остальном у детей все отлично, Анна уже ползает по полу вдоль и поперек. Матс позадумчивее; Анна шумит и хихикает целыми днями. Эва и Ян сегодня пекли печенье, а сейчас едят бананы. В субботу, наверно, приедет Ингмар, на несколько дней; если он вырваться не сможет, вечером в субботу я сама поеду проведать его, —

писала Эллен Бергман в ноябре, а в начале декабря пришло время готовиться к Рождеству:

Что касается подходящих подарков детям, то, наверно, практичнее всего книжки с картинками. Выпускают так много новых – веселых и приятных. И послать легче легкого. Еще Яну нравятся механические игрушки, а Эве – игрушечная посуда, чтобы варить куклам еду. Кастрюльки, сковородки и проч. Анне и Матсу лучше подойдет какая-нибудь маленькая резиновая вещица. Насчет Ингмара не знаю. Только не книга. Книги он сам себе покупает, какие хочет. Может быть, НОЖИ ДЛЯ МАСЛА. Для нас обоих. Но вообще-то странно с подарками для нас. Хотя Эве и Яну будет приятно получить что-нибудь от бабушки и дедушки.

Рождество в пасторском доме Карин Бергман описывает как очень приятное время. У них гостила дочка Ингмара Лена, ходила за бабушкой по пятам, “что ужасно мило”. Когда же приехал отец Лены, ей показалось, он рад видеть дочку у бабушки. Он и Эллен Бергман после обеда напились чаю, а потом отправились смотреть последний фильм Густава Муландера “Ева”, для которого Бергман в соавторстве с режиссером написал сценарий. “Я не была тронута так, как хотела бы, но фильм, конечно, искренний, как все, что пишет Ингмар”.