Военные преступники Черчилль и Рузвельт. Анти-Нюрнберг - Александр Усовский Страница 46

Чехословакия не могла более существовать в формате унитарного государства, в котором главенствовали чехи, вернее – чешская космополитическая и либеральная верхушка. В стране, в которой на 7 млн чехов приходилось 3 600 тыс. немцев, 3 млн словаков, 700 тыс. венгров, 400 тысяч русинов, около 200 тыс. евреев и 100 тыс. поляков, не велось никакой взвешенной национальной политики, которая заменялась системой запретов, угроз и полицейского насилия. Ни к чему хорошему это не могло привести по определению…

* * *

В начале осени тридцать восьмого взорвался, наконец, судетский нарыв – 12 сентября началось восстание тамошнего фрайкора, руководимого Генлейном. Чехам, хоть и с трудом, но удалось подавить открытый немецкий бунт в Хэбе, Стришбро, Марианске-Лазне и других населенных пунктах Судетской области. Тяжелые бои шли в Краслице и Варнсдорфе. В боях активно применялись танки и артиллерия – армия широко задействовала свою мощь в операциях против немецких сепаратистов в Южной Богемии, особенно в Чешском Крумлове. Первая кровь пролилась; с этого момента ни о каком мирном завершении конфликта уже не могло быть и речи…

Но кровопролитие это было бесполезным – западные союзники ЧСР приняли решение о невозможности дальнейшего пребывания немецкоязычных районов Чехословакии под юрисдикцией Праги. К тому же правительство Венгрии в августе 1938 года потребовало передачи ей чехословацких районов с венгерским национальным меньшинством, а 21 сентября польское правительство денонсировало польско-чехословацкий договор 1925 года о национальных меньшинствах и официально потребовало передачи Тешина и Спиша, где проживали 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов.

Президент Бенеш столкнулся с необходимостью отвечать за все свои ошибки двадцатилетней давности – ошибки, которые стоили теперь его стране так дорого. И он пошел на признание всех территориальных требований своих соседей – ибо ничего другого он сделать не мог; его хозяева решили признать законными требования Берлина, Будапешта и Варшавы, а также согласиться с претензиями на автономию со стороны Братиславы и Хуста.

Мюнхенское соглашение между Германией, Италией, Францией и Великобританией было подписано в ночь с 29 на 30 сентября 1938 года. По этому соглашению Германия получала право на аннексию Судетской области, а также тех районов, где немецкое население превышало 50 %. В Судетскую область были введены немецкие войска. В первых числах октября в Тешинскую Силезию вошли польские войска, ибо Прага согласилась на требования Варшавы относительно территориальной принадлежности Заользья (как называли эту территорию поляки).

Монсеньор Тисо

6 октября 1938 года Словакия провозгласила автономию, глава Словацкой народной партии монсеньор Тисо стал премьер-министром первого самостоятельного словацкого правительства, компетентного в самом широком спектре внутриполитических вопросов; фактически и внешнюю политику Словакия начала проводить самостоятельно. Подавляющее большинство населения Словакии с ликованием встретило перемены в статусе своей страны. «Глинковская гвардия» фактически приняла на себя функции полиции и жандармерии, находившихся в процессе переформирования в словацкую национальную силу. Уже после фактического прекращения полномочий президента Бенеша Чехословакия по решению, вынесенному в Вене 2 ноября 1938 года министрами иностранных дел Германии Риббентропом и Италии Чиано, передала Венгрии южные районы Словакии и Подкарпатской Руси общей площадью 11 927 кв. км с населением 772 тыс. человек, в том числе города Нове Замки, Ливеце и Кошице.

15 октября 1938 года президент Бенеш ушел в отставку и невозбранно убыл в Великобританию. Последними его словами были отнюдь не проклятия по адресу Гитлера или Даладье и Чемберлена – равно они не выражали надежду на скорую победу демократии или, что было бы естественней всего, сожаления или раскаяния за свои ошибки двадцатилетней давности, за которые Чехословакии пришлось рассчитываться так дорого. Ничуть не бывало! Эдуард Бенеш посчитал себя героем, спасшим своих соотечественников от ужасов войны, – и не важно, что это была бы война за свой дом; для либерала и космополита умирать за свою родину есть безусловная глупость и дремучая отсталость. «Думаю, что мое поведение в Мюнхене было самым выдающимся поступком моей жизни. Мюнхен – самый страшный бой, который я когда-нибудь прошел. Заявляю вполне осознанно, что я победил сам себя и пожертвовал собой не только ради чехословацкого народа, но и для Европы».

* * *

Почему же Даладье и Чемберлен приняли условия Гитлера? Ведь на их стороне было безусловное военное превосходство над Германией – тем не менее они сочли невозможным защищать Чехословакию в тех границах, которые были нарезаны ей в Версале, и согласились на уступки немецким требованиям.

Советский агитпроп очень долго толковал подобную уступчивость желанием буржуазного Запада натравить Гитлера на СССР, сиречь направить его агрессию на Восток. Оставим в стороне тот сугубо географический факт, что тогдашняя Чехословакия с Советским Союзом не граничила, – и остановимся на радикально противоречащем утверждениям советской пропаганды факте. А именно – если бы Франция так страстно жаждала направить «гитлеровскую агрессию» на Восток, то ей достаточно было бы ВЫПОЛНИТЬ УСЛОВИЯ ДОГОВОРОВ между Францией, СССР и Чехословакией (подписанных между СССР и Францией 2 мая 1935 года и между ЧСР и СССР – 16 мая того же года). И все! В этих договорах черным по белому было сказано, что если Чехословакия подвергнется угрозе вражеского вторжения, то ей на помощь выступает Франция, после чего на сцену конфликта обязан вступить Советский Союз. И дело в шляпе! Франция, объявив войну Германии, занимает форты, доты и блиндажи линии Мажино, а чехи и русские на пару вступают в кровопролитную битву с немцами – в результате которой и нацисты, и коммунисты всемерно ослабляют друг друга, и западным демократиям остается лишь подвести черту под этим взаимоистреблением, водрузив знамена СВОЕЙ победы там, где эта война завершится.

Знающие люди скажут, что, если бы даже Франция и выступила бы на стороне чехов, Советский Союз никак не мог оказать помощь Чехословакии ввиду того же отсутствия общей границы и того, что поляки готовы были из штанов выпрыгнуть, но не дать большевистским ордам ворваться в Европу. На что автор резонно ответит, что антагонизм Польши, конечно, фактор серьезный – но нерешающий. Ибо в Чехословакию из СССР до октября 1938 года вполне можно было бы попасть через Румынию – тогда еще союзную Франции (вместе с Чехословакией и Югославией она входила в «Малую Антанту»). Правда, французские военные эксперты, рассматривая эту возможность в марте 1938 года, пришли к выводу, что более-менее серьезные контингенты войск перебросить через румынские Карпаты невозможно – из-за того, что существующая сеть железных дорог и аэродромов в Румынии и Чехословакии никак не годилась для подобной переброски. Но это мнение французских экспертов, которые не учитывали способность РККА наступать и вовсе без всяких дорог. То есть если бы Румыния согласилась на проход Красной Армии в пределы чехословацкого государства, то Ворошилов с Шапошниковым нашли бы способ преодолеть горы, леса и хляби румынской территории.