Адмирал Макаров. Помни войну - Алексей Шишов Страница 46

Остается только сожалеть, обращаясь к прошлому, что царские власти не смогли засекретить принципиально новый бронебойный снаряд. В результате он быстро нашел применение на всех флотах мирах, в том числе и в военно-морских силах будущих противников России. Там уже хорошо знали цену макаровским изобретениям. Одно имя талантливого изобретателя гарантировало повышенный интерес к его «авторским работам».

Чудодейственные макаровские колпачки вызывали восхищение у специалистов артиллерийского дела. На французском флоте такие снаряды назывались «снарядами в шляпе». Их испытания превзошли всякие ожидания. Приветственное письмо изобретателю прислал русский военно-морской агент (атташе) в США Ферзен. Он сообщал, что на американские военные корабли после опытных стрельб отныне поступают снаряды только с бронебойными макаровскими колпачками. Ферзен писал автору изобретения:

«...Я особенно горжусь тем, что присутствовавшие при опыте офицеры американского флота... мне заявили, что наконечники изобретены вашим превосходительством и что об этом знает весь американский флот».

А капитан учебного судна военно-морского флота Республики Аргентина, посетивший с дружеским визитом крепость Кронштадт, во время официального приема сказал так:

— Знакомство с адмиралом Макаровым делает честь аргентинским морякам. Мы считаем вас, господин адмирал, «победителем брони». И не просто брони, а самой лучшей английской закалки...

Появление на свет «макаровского бронебойного колпачка» выказало еще одну черту характера Степана Осиповича — его бескорыстие. Он имел полное право по всем международным законам взять патент на уникальное изобретение в артиллерийском деле и нажить миллионы. Что ему, впрочем, и советовали окружающие его люди.

Так поступил, например, британский адмирал Перси Скотт, который за нарушение своих патентных прав на артиллерийские изобретения представил иск фирме Виккерс и получил от нее по решению суда 300 тысяч фунтов стерлингов, то есть около трех миллионов золотых рублей императорской России. Во время этого скандального процесса имя Перси Скотта не сходило со страниц европейских газет, многие из которых писали об адмирале с восхищением.

Макаров же на предложение запатентовать свое изобретение ответил просто:

— Пусть мое изобретение достанется Отечеству, ведь я его служивый человек.

Пока «макаровский бронебойный колпачок» благодаря настойчивости или, вернее сказать, напористости изобретателя пробивал себе дорогу через толщу кабинетов царских чиновников разных ведомств, флотская жизнь шла своим чередом.

Макарову, как главному инспектору морской артиллерии, пришлось принять участие в защите одного из открытий выдающегося русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева, создавшего бездымный порох нового типа под названием «пироколлодий». Порох увидел свет в научно-технической лаборатории Морского министерства.

Осенью 1892 года на Охтинском полигоне под столицей было сделано несколько пробных выстрелов бездымным порохом, приготовленным в менделеевской лаборатории. Стреляли из нескольких разнокалиберных морских орудий. Результаты контрольных стрельб превзошли все ожидания: качества бездымного пороха оказались выше пороха дымного. Это была первая в России пушечная стрельба снарядами, начиненными новым взрывчатым веществом.

Однако для решения вопроса о строительстве мастерской для изготовления бездымного пороха для нужд флота потребовалось целых полтора года. И это при удивительной настойчивости и напористости Макарова. В одной из своих докладных записок он настаивал:

«Тут надо идти смело и не жалеть каких-либо десять тысяч рублей ассигнациями, а главное — не откладывать!»

Неожиданно для изобретателя и главного инспектора морской артиллерии возникло новое препятствие. «Самолюбивые» специалисты из сухопутного артиллерийского ведомства не пожелали участвовать в общем «пороховом» деле. Соперничество двух военных ведомств возмутило Степана Осиповича:

— Флоту в пороховом вопросе для поддержания дружественных отношений между морской и сухопутной артиллерией надо решительно отделиться от армии.

— А чем это грозит флоту в случае неотделения?

— Тогда пострадает снабжение флотских сил порохом. Бездымным, менделеевским.

— Тогда как такого избежать, на ваш взгляд?

— В такой конкурирующей ситуации надо возможно скорее построить свой собственный, флотский, пороховой завод.

— Какой же мощностью?

— Думается, его производительность должна быть равна 10-15 тысячам пудов пороха в год. Этого на флотские снарядные нужды должно хватить. На мирное время, разумеется...

Степан Осипович по долгу артиллерийской службы «вмешался» в строительство броненосных кораблей, требуя, чтобы они оснащались усовершенствованной артиллерийской техникой. И прежде всего отечественной. Он говорил на заседаниях в Адмиралтействе:

— Броненосцы строятся у нас долго. И к концу строительства судно может уже устареть. Нам никаким образом нельзя отставать от заграницы, где идет лихорадочная гонка вооружений. Никак нельзя.

— Но стоит ли соревноваться здесь с Европой?

— Стоит, да еще как. Помните войну...

Врангель писал о трудностях «артиллерийской» части биографии флотоводца Макарова, который боролся за современное усовершенствование их орудийного снаряжения:

«...Прежние установки (артиллерийские. —А. Ш.) имели большой эксцентриситет, а потому при повороте башен корабли кренились, поворот башен на крене требовал очень большой силы...

В новых установках потребовали уравновешивания башен так, чтобы поворот их не производил крена. Прежние орудия не были уцентрированы для вертикальной наводки, и был большой перевес: или на дульную часть, или на казенную...

У новых установок потребовали, чтобы орудие было вполне уцентрировано для вертикальной наводки».

Главный инспектор морской артиллерии проявлял чудеса настойчивости. В начале 1893 года он сумел добиться устройства конкурса на проект заказа артиллерийских башен для броненосцев «Три Святителя», «Полтава», «Севастополь»,

«Петропавловск», «Адмирал Ушаков» и «Сисой Великий». В итоге конкурса значительный казенный заказ был отдан не иностранным фирмам, а известным отечественным столичным заводам — Металлическому и Невскому.

Обрадованный итогами конкурса, Степан Осипович не преминул откликнуться на одержанную победу такими строками:

«Чтобы идти такой лихорадочной скоростью, надо, отбросив самолюбие о том, что твое и что мое, брать то, что лучше. Иногда вскоре после решения сказывается ошибочность его — и тогда надо иметь гражданское мужество тотчас в этом сознаться, чтобы исправить зло в самом начале!.

Техника не терпит неправды».