Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий Страница 46

Назавтра Райли Аллен знакомился с городом. В считанные минуты он дошел до главной улицы Владивостока — Светлановской. А затем уже не торопился, с одинаковым интересом изучая фасады зданий и всматриваясь в прохожих.

То и дело навстречу попадались моряки военных и невоенных экипажей. Держались они вместе, небольшими группами. И с какого бы ни сошли судна, в голове крутилась единственная мысль — на что потратить несколько часов увольнения и те доллары, марки, франки, иены, фунты, которые накануне им выдал судовой кассир и которые жгли карман.

Владивосток органично сочетал в себе приметы как европейского, так и азиатского города. Об этом свидетельствовали и архитектура, и лица из толпы, и даже реклама. Сказывалось соседство Китая и Кореи.

Райли с его опытом репортера хорошо знал особенности портовых городов. Моряк, много месяцев не видевший берег, вряд ли посетит театр или картинную галерею. Он откроет дверь меняльной лавки, игорного дома, но скорее всего — притона. Конечно, эти злачные места находятся в особом районе и живут своей замкнутой жизнью. Но неизбежно накладывают отпечаток на характер целого города.

Сегодняшний Владивосток совсем не походил на довоенный. Кроме чехословацких легионеров, кроме союзнических гарнизонов, сюда, к самому дальнему рубежу России, устремились многочисленные беженцы. Не только из Сибири, но также и с западных районов страны. Одни решили переждать трудное время. Другие, уже ни во что не веря, ни на что не надеясь, перешли границу с Китаем и в несколько раз увеличили русскую колонию Харбина.

Во Владивостоке голодно. Город не в силах прокормить своих жителей — и старожилов, и вновь прибывших. Процветает черный рынок. За два часа прогулки Райли Аллен опустошил свои карманы, подавая милостыню направо и налево. Нищие тянули к нему руки на каждом шагу.

Вечером вновь предстояла встреча с Тойслером. На этот раз он скажет, чем предстоит заняться его новому помощнику.

По правде говоря, после увиденного на улицах Владивостока Райли был готов на любую работу и должность, пусть и самую незначительную. Этим людям нужна немедленная помощь. И не только в виде подаяния.

Тойслер не спешил с предложением. Он вновь начал издалека:

— Скажите, мистер Аллен, кем вы себя чувствуете на этой земле? Гостем или оккупантом?

Вопрос был неожиданным. Но не удивил.

— Я бы поставил вопрос по-другому, — ответил Райли, подумав. — Воспринимают ли нас как оккупантов местные жители? Ставят ли русские знак равенства между армией и Красным Крестом, между солдатом и нами, теми, кто носит форму самой гуманной и самой милосердной организации в мире?

Тойслер посмотрел на Аллена с одобрением. Не зря его рекомендовали как человека проницательного ума.

— Вы попали в точку. Но к нам относится с предубеждением не только гражданское население, но и русская армия. И красные, и белые одинаково обвиняют нас в помощи противной стороне. Наши объяснения, что мы организация неправительственная, мало помогают. Нас подозревают в коварстве и тайных замыслах. Любая ошибка или упущение возводится в степень. В бескорыстной помощи голодающим, раненым и больным видят некий расчет, надежду на получение политических дивидендов. Но мы, вопреки всему, продолжаем расширять сеть наших лечебных пунктов и госпиталей. Увы, их все еще мало.

— Наверно, бывают случаи, когда в госпитале рядом, на соседних койках, оказываются вчерашние противники? — спросил Райли.

— Конечно, сколько угодно. Вот вам еще одно свидетельство того, что Красный Крест не только спасает человеческие жизни, но и способствует примирению в этой гражданской войне.

Тойслер замолчал, а затем, выдержав паузу и глядя Аллену прямо в глаза, сказал слова, которые хотел сказать еще вчера:

— Мы нуждаемся в таком человеке, как вы. Важно, очень важно, чтобы в России и во всем мире знали о наших истинных идеалах, знали о том, что делают на этой многострадальной земле американские волонтеры. Нам должны верить.

«Сказано верно. Хотя и несколько высокопарно», — подумал Райли. Итак, ему поступило предложение и, кажется, начало осуществляться предсказание его шефа Фаррингтона, который предрекал ему по прибытии в Россию должность «представителя печати».

Тогда, две недели назад, такая перспектива казалась неприемлемой. Да и недопустимой. Но сейчас у него не было ответа. Надо еще раз все взвесить.

— Позвольте, я подумаю до утра, — сказал он.

— Хорошо, — ответил Тойслер и протянул папку. — Посмотрите эти материалы. Они вам помогут лучше понять расстановку и соотношение союзнических сил в Сибири.