Арабский халифат. Золотой век ислама - Юлиус Велльхаузен Страница 46

В провинциях, уже завоеванных почти за век до того, где система налогообложения была установлена раз и навсегда самим актом завоевания в соответствии с несколько видоизмененным мусульманским законом о добыче, Умар II по существу сохранил статус-кво, основанный на этом историческом фундаменте, и защитил его от нарушений, однако не так дела обстояли в землях, которые были присоединены лишь во время его правления или которые во всяком случае были не так основательно и полно подчинены, – в Маверранахре и Индии, в Африке и Испании. Те шаги, которые он предпринял там, следует рассматривать в отрыве от его других действий, их нельзя смешивать с остальными; их нельзя рассматривать с такой же точки зрения. Прежде чем начались военные действия, туда поступали призывы принять ислам и покориться Аллаху. Если жители подчинялись призывам, тогда они вступали в теократию со всеми привилегиями и не должны были выплачивать дани. Так было предписано исламом, но никто не воспринимал этого всерьез. Джихад должен был приносить деньги и добычу, и целью ставилось именно это, а не распространение веры. Умар II ненавидел этот джихад и стремился, напротив, к мирному собранию народов в исламе и в данном случае не требовал уплаты дани. Об отмене фая говорить не приходится, потому что фая не существовало.

По аль-Балазури, Умар призвал индийских царей принять ислам и пообещал им полное равенство положения; потом они стали мусульманами и взяли себе арабские имена. Многие маверранахрские цари перешли в ислам при нем, и тогда им не нужно было платить дань, и они сами получали выплаты. Ат-Табари рассказывает, как слышал жалобу, что 20 тысяч мавали в хорасанской армии, хотя они и бились с арабами против язычников, все же не имели права на регулярное жалованье и, более того, были обязаны выплачивать дань; для них он предусмотрел возмещение. В то же время он отдал общее повеление освободить от дани всех, кто признавал ислам. Тогда согдийцы, до той поры язычники, хлынули в ряды господствующей религии. Умар, однако, не вернул согдийцам столицу Самарканд, хотя и признал, что арабы сумели завладеть ею исключительно при помощи вероломства. Того же, что случилось на много лет раньше, он исправлять не стал.

Умар II призывал даже берберов перейти в ислам, и берберские войска подчинились его призыву. Тогда он освободил их от дани, которая уплачивалась в форме передачи детей. Что же касается девочек, которые уже были переданы арабам, Умар постановил, что их хозяева должны либо взять их в жены законным образом, либо вернуть родителям.

Иной и совершенно уникальной является мера, которая, по Исидору, была принята в Испании, хотя и не самим Умаром, но, безусловно, с его одобрения и по его приказу наместником Самхом, которого Умар назначил править этой страной. В то время как часть захваченной земли оставалась у прежних жителей по уплате дани, другая часть, оставшаяся после вычета одной пятой, делилась между воинами армии. Что это была за оставшаяся часть, неясно. Она могла состоять из тех долей земли, которые были конфискованы в Ираке и Сирии как «имения» ^[148]. В Испании Умар II до сих пор обладал некоторой свободой действий, и его действия, вне всяких сомнений, определялись идеей привязать арабских воинов к Испании за счет земельных владений. Говорят, что он действовал по образцу Умара I. Если бы последний не дал солдатам в Индии никакой земельной собственности, тогда оборона страны была бы невозможна. Конечно, Умар I не имел никакого отношения к Индии, и, вообще говоря, он скорее подал пример самой широкой из возможных фискализации земельной добычи в виде земли. Стоит обратить внимание на то, что старое предание очень мало поддерживает современное мнение о том, что арабам в провинциях не разрешалось владеть никакой земельной собственностью.

Также я прибавляю некоторые подробности относительно последующих финансовых мер Умара II, начиная с тех, что касаются прежде всего мусульман.

Оазис Фадак недалеко от Медины до той поры считался принадлежащим правителю, но Умар II передал его в качестве частной собственности Мухаммеда его роду – Алидам. Тем самым он отменил противоположные решения первых двух халифов и таким образом показал, что не собирается рабски подчиняться их примеру. Он также отдал родственникам Тальхи их собственность в Мекке, которую у них отняли.

В Йемене правивший там брат аль-Хаджжаджа, помимо десятины, взимал и налог; Умар II исправил это положение. В Омане десятину отдавали в государственную казну в Басре; Умар II снова ввел обычай, по которому она оставалась в стране и там делилась между бедными. Это не было общим обычаем всей Аравии, и положение дел в разных местах отличалось в зависимости от тех более или менее благоприятных условий, на которых роды и территории переходили в ислам. Также приказ Умара II о том, чтобы хорасанский харадж оставался в стране и там же расходовался, не следует считать всеобщим; для него были особые причины.

Что касается жалованья мусульманских воинов в гарнизонах и гарнизонных городах, то правители всегда действовали очень капризно. Они вычеркивали непопулярные имена из списка и вносили вместо них другие, сокращали или увеличивали сумму по собственному усмотрению. Это давало постоянные основания для жалоб, так как доход от фая, откуда и начислялось жалованье, полностью по праву добычи принадлежал наследникам армии завоевателей, и они никогда не отказывались от своего требования о том, чтобы им предоставили его целиком, и не менее того. Конечно, нельзя считать, что в этом вопросе Умар II удовлетворил их желания, как Али якобы сделал до него. Умар постарался воздержаться от самых неразумных шагов, однако сделал многое, чтобы удовлетворить претензии, предъявляемые к государственной казне. Он расширил круг тех, кто имел право на жалованье, расширил его больше, чем кто-либо делал когда-либо до него. Всем мавали Хорасана, которые служили в армии и принимали участие в военных кампаниях против язычников, он пожаловал не только освобождение от налогов, но и содержание (ризк) и плату (ата); он объявил, что готов выделить средства из главной сокровищницы государства, если хорасанского хараджа окажется недостаточно, но обошлось без этого. Но правда ли то, что каждого новообращенного, переехавшего из деревни в Куфу или Басру, он считал мухаджиром и даровал ему равные права с наследниками арабских завоевателей? Это вызывает большие сомнения. С точки зрения закона это едва ли могло быть оправданно, а с практической точки зрения имело бы пагубные последствия. Обычай начисления пенсиона также детям и семьям мукатила уже был ограничен Муавией и полностью отменен Абдул-Маликом, но Умар II ввел его повторно. Он также поддерживал бедных мусульман, особенно нуждающихся паломников в Мекку и некоторых больных, жалуя им фиксированные суммы, и даже не ограничивал свою благотворительность Сирией, как аль-Валид I, но осуществлял ее и в Ираке и в Хорасане, как будто не видя никаких различий между провинциями.

Что касается его отношения к людям других вероисповеданий, то Феофан сообщает следующее: «Когда в том же году в Сирии случилось страшное землетрясение ^[149], Умар запретил вино в городах и заставил христиан перейти в ислам.