Наталья Гончарова - Вадим Старк Страница 45

В среду 20 мая на вечере у Плетнева Пушкин представил Наталью Николаевну ближайшим друзьям. Сам он впервые встретился у Плетнева с Гоголем, которого тот специально позвал к себе для знакомства с поэтом.

Пушкин и Наталья Николаевна 22 мая наносят визит семейству Карамзиных. Представление жены в этом доме было для поэта особенно важно, мнением вдовы историографа он дорожил более, чем чьим бы то ни было. Екатерина Андреевна на другой день написала Вяземскому о своем первом впечатлении: «Мы видели Пушкина и его красивую жену, они выглядели очень хорошо вместе». Ее дочь Софья Николаевна вторит ей: «Мы несколько раз видели Александра Пушкина, который образумился и очень счастлив, и только раз — его очень красивую жену». Так к московским голосам восхищения красотой Натальи Николаевны присоединяются петербургские. Пушкин рассказывает о своих царскосельских планах Карамзиным, для которых, как и для Пушкина, Царское Село было почти родным.

В этот визит, по всей видимости, был решен вопрос о мебели для нового жилища. Карамзины предложили Пушкину по сходной цене купить мебель Вяземского с его царскосельской дачи. Пушкина это устраивало вдвойне — и дешево, и близко.

Завязалась курьезная история. Вяземский ошибочно полагал, что эта мебель взята напрокат, и просил Карамзиных «отдать» ее купцу. Таким купцом оказался Пушкин, сообщивший прежнему владельцу о своем приобретении. Вяземский же, узнав, что отдавать мебель не надо, захотел ее оставить себе, разрешив Пушкину пользоваться ею до своего приезда. Пушкин написал другу 3 июля: «Ты требуешь назад свою мебель. Эх, милый! Трудно в Царском Селе мне будет найти новую. Нечего делать, возьми себе назад. Только мне жаль будет тебе оставить ее за ту же цену. Ей-богу, ваше сиятельство, больше стоит. Она мне досталась по оказии и по знакомству; право не грех прибавить рублей сто». «Нет, батюшка, государь мой Александр Сергеевич, — возражал Вяземский 14 июля, — ста рублей не придам вам за мебели, сказать по совести, довольно будет с вас и того, что я ни гроша не беру за прокат и что можете пользоваться ими до приезда моего».

В те дни, когда мебель Вяземского перевозится на дачу Пушкина, собственные его вещи Нащокин отправляет обозом из Москвы.

Нам неизвестно, когда точно Пушкин представил жену родителям, но конечно же молодые были у них в гостях 23 мая, в день рождения Сергея Львовича. Сестра Пушкина Ольга Сергеевна 4 июня сообщила мужу: «Брат мой и его жена приехали устраиваться здесь и пока проведут лето в Царском Селе. Они очень приглашают меня поселиться с ними. <…> Они обожают друг друга; моя невестка совершенно очаровательна, красавица и умница, и при всем том еще ребенок».

Елизавета Михайловна Хитрово пригласила Пушкина с женой в день его рождения к себе, явно желая сделать им приятное; но Пушкин даже по такому случаю не хотел вывозить жену в свет. День рождения он твердо решил отметить вдвоем с Натальей Николаевной в собственном жилье в Царском Селе. В канун дня рождения он сообщает Елизавете Михайловне в посланной с нарочным короткой записке: «Я сейчас уезжаю в Царское Село и искренне сожалею, что не могу провести у вас вечер», — к которой Наталья Николаевна делает приписку: «Я в отчаянии, что не могу воспользоваться вашим любезным приглашением, — мой муж увозит меня в Царское Село. Примите выражение моего сожаления и совершенного уважения». В ее словах явственно сквозит недоумение. Она не могла покуда понять, что Пушкин в начале их семейной жизни хотел приобщить ее к воспоминаниям своей лицейской юности и отпраздновать свой день рождения без посторонних, с ней одной.

Проницательная Дарья Федоровна Фикельмон в письме Вяземскому от 25 мая 1831 года, в канун дня рождения Пушкина, написала по-своему пророческие строки: «Пушкин к нам приехал, к нашей большой радости. Я нахожу, что он в этот раз еще любезнее. Мне кажется, что я в уме его отмечаю серьезный оттенок, который ему и подходящ. Жена его — прекрасное создание; но это меланхолическое и тихое выражение похоже на предчувствие несчастья. Физиономия мужа и жены не предсказывают ни спокойствия, ни тихой радости в будущем; у Пушкина видны все порывы страстей, у жены вся меланхолия отречения от себя. Впрочем, — добавляет она, — я видела эту красивую женщину всего только один раз».

За неполные шесть лет петербургской жизни Пушкины жили на семи квартирах и трех дачах. Самая счастливая и безмятежная пора связана с небольшим уютным домиком в Царском Селе, где они провели пять месяцев 1831 года — большую часть лета и лучшее время осени. По имени тогдашней хозяйки мы называем этот домик дачей Китаевой.

Еще в ту пору, когда Пушкин пребывал в Михайловском, сосланный туда Александром I, вступивший на престол новый император Николай I велел построить в Царском Селе для двух вышедших на покой личных камердинеров покойного брата Агафонова и Китаева домики на месте бывшего плаца — на углу Колпинской и Кузьминской улиц, напротив Александровского парка. Дом Китаева был построен из казенных средств по проекту архитекторского помощника Горностаева, просмотренному придворным архитектором В. П. Стасовым. Чертеж фасада был одобрен государем 11 декабря 1826 года и скреплен подписью министра двора князя Волконского. Начатое в 1827 году строительство было завершено год спустя. Яков Китаев вскоре скончался, и с 1830 года владелицей домика стала его вдова.

Мысль поселиться с Натальей Николаевной именно в Царском Селе пришла Пушкину уже через полтора месяца после свадьбы, когда стало очевидным, что в Москве с тещей ему не ужиться. Дача была заранее снята П. А. Плетневым на условиях, которые изложил ему Пушкин: «Отлагаю чтение до Царского Села, где ради бога найми мне фатерку — нас будет: мы двое, 3 или 4 человека да 3 бабы. Фатерка чем дешевле, тем, разумеется, лучше, но ведь 200 рублей лишних нас не разорят. Садика нам не нужно, ибо под боком у нас будет садище, а нужна кухня, да сарай, вот и все. Ради бога, скорее же! и тотчас давай нам и знать, что всё де готово, и милости просим приезжать. А мы тебе как снег на голову». Условия найма «фатерки» Пушкин формулирует весьма определенно: «1) на какой бы то ни было улице Царскосельской. 2) До января и потому квартера должна быть теплая. 3) Был бы особый кабинет — а прочее мне все равно».

Двадцать четыре версты самой благоустроенной тогдашней дороги в России, украшенной придорожными фонтанами и отделанными мрамором верстовыми столбами, — и мечта, которая владела Пушкиным, наконец осуществилась. Семья поэта поселилась в уютном домике Анны Китаевой. Хозяйка занимала в доме три комнаты, а остальные семь с отдельным входом были в распоряжении Пушкина с Натальей Николаевной. Плетнев в полной мере исполнил пушкинские условия: дом был с мезонином, в котором была только одна комната, присмотренная для кабинета. Поскольку домик занимал угловой участок со схождением улиц не под прямым углом, то и его фасады располагались соответственно, а овальная гостиная как бы сводила их между собой, соединяла посредством огибающего ее крыльца с колоннами. На первом этаже одна за другой шли буфетная со столовой, овальная гостиная, будуар Натальи Николаевны и спальня. Мебелью Вяземского, уехавшего за границу, обставили дачу, как пришлось. Обеденного стола не оказалось, вместо него был приспособлен овальный гостиный. Собственные вещи прибыли из Москвы с большим опозданием.