Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы ее преодоления - Борис Шапталов Страница 45

Если судить по древнему Риму и Греции, где подобные негативные процессы прошли до самого конца, то существует некий порог «сытости», перейдя который развитая цивилизация вступает в полосу демографической деградации. Население начинает стареть и быстро сокращаться. Римлянам хватило воинов, чтобы покорить Средиземноморье и западную часть Европы. Но когда государство стало зажиточным, то нежелание мужчин брать на себя тяготы и риски военной службы привели к необходимости вербовать наемников из окрестных «варварских» народов. Затем начало уменьшаться население (дети стали обузой). После чего богатые, но слабозаселенные провинции спровоцировали массовое переселение германских, славянских и прочих племен на земли Римской империи. На территориях нынешней Франции, Испании, северной Италии, Сербии уже некому было защититься от вторжения.

То же самое произошло с Византией в конце X века. Ворвавшиеся после разгрома наемной армии византийского императора в Малую Азию тюркские племена обнаружили слабо заселенную местность. Поэтому вместо обычного грабежа и отхода назад, они остались там. Противодействовать было некому, и постепенно, за несколько веков, пришельцы сменили коренное население.

Ситуация с современным западным обществом подтверждает тенденцию прежних времен. Когда число желающих работать становится все меньше, а получать «хлеба и зрелищ» все больше, то растущая разница покрывается ввозом иностранных рабочих. Так было в древнем Риме, так ныне происходит в Западной Европе и России. Гастербайтеры очень удобны. Миллионы аборигенов могут ничем толковым не заниматься, числясь офисными работниками, охранниками, и безработными на пособии — за них работают гости. Одновременно рождаемость опускается ниже порога простого воспроизводства населения, и тогда начинается замещение коренного населения пришлым. Ныне в большинстве развитых стран население если и растет, то за счет иммигрантов-бедняков.

Демографический взрыв южных этносов, повлекший за собой очередное в мировой истории переселение народов, стал детонатором нового витка экспансии, поставивший в XXI веке под угрозу стабильность Европы и Северной Америки. Политики, ученые, публицисты, обсуждая проблему миграции, в своей массе не различают два качественных процесса — иммиграцию и колонизацию.

Под иммиграцией обычно понимается расселение новоприбывших среди коренного населения с принятием их образа жизни. Колонизация — это создание замкнутого и стремящегося к расширению ареала, противостоящего коренному населению. После чего начинается борьба за доминирование.

По инерции считается, что в наше время только европейцы способны на колонизацию, но не народы Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока. Это заблуждение. Миграция не опасна, но в Европе и США идут процессы именно колонизации пришельцами. Только она находится на начальном этапе, как это было у европейцев XVII–XVIII веков. Потенциально же нынешние «мигранты» — будущие хозяева этих территорий, поэтому межэтнической борьбы в ходе этнической экспансии за гегемонию не избежать. Иммиграция шла (и идет) под лозунгом: «нам без них не обойтись». При этом упускается из виду возможность появления в будущем ситуации, когда пришельцам не станут нужны аборигены.

Необходимо иметь в виду, что существует своеобразный закон демографической экспансии. Существование Человека издавна было связано с кормящим его ареалом. Объем добываемой на данной территории пищи регулировал численность населения. Если племя (народ) получали возможность выйти за пределы «резервации», то тем самым данный этнос получал возможность существенно увеличить свою численность, как за счет собственного деторождения, так ассимиляции представителей других этносов. По такому принципу росла численность русской нации, народа Соединенных Штатов. Англия сумела заселить целые континенты (Австралию, северную часть Америки). Племена тюрков смогли за несколько столетий колонизировать и ассимилировать огромные пространства Азии, а племена арабов — Ближний Восток и Северную Африку.

С прекращением территориальной экспансии рост численности данного этноса затормаживается, а при определенных обстоятельствах (урбанизации, возникновения фактора «цивилизационной сытости») начинается обратный процесс сокращения его численности. На этом пути ныне оказались многие народы Европы. И чем больше они стягиваются в свои традиционные ареалы, тем быстрее идет их сокращение. Это хорошо видно по численности русских. Еще недавно их хватало, чтобы переселяться в другие районы СССР, и доля русских в союзных республиках была достаточно велика (в Казахстане, например, около 50 процентов). В 1990-е годы начался отток славянского населения из Средней Азии и Закавказья. Однако это не привело к увеличению численности русских в собственно России. Получился конфуз: освобождение русского народа стало перестать в освобождение России от русского народа. Впрочем, не произошло увеличения числа французов во Франции после эвакуации из Алжира, Индокитая и других бывших колоний. Наоборот, демографический спад продолжился, а следом в метрополию устремились миллионы бывших «угнетенных», грозя в недалеком историческом будущем кардинально изменить этническую ситуацию в Западной Европе и России.

Как решить проблему деградационной демографии, малопонятно (хотя есть масса предположений, советов и пр.), тем более что либералы и левые услужливо предлагают самый простой выход — плыть по течению и при ухудшении демографической ситуации капитулировать, открыв границы другим этносам, чтобы они работали на аборигенов. (Как долго пришельцы будут согласны работать на коренных? — лучше об этом не думать). Но вряд ли уже является дискуссионным факт, что современные «сытые» общества проигрывают биологическую конкуренцию «бедным» народам. Рождаемость в «сытых» обществах не покрывает убыль населения. Быстро, а по историческим меркам, стремительно, растет доля пожилых людей. Развитые страны через несколько десятилетий могут превратиться в общества пенсионеров. Превалирование семей с одним ребенком ставит крест на их будущем.

Деградационная демография отчасти есть следствие издержек «городской цивилизации». Городская жизнь «гасит» рождаемость. В деревне можно иметь десять детей. Сделать пристройку к дому, оборудовать чердак, сарай. Всегда есть хоть какое-то пропитание — плодовые деревья, огород, живность. В городской квартире пространство жестко регламентируется стенами. В таких условиях большая семья — нонсенс. Если развитые страны хотят повысить биологическую конкурентоспособность им необходимо взять курс на возврат к малым городам и сельской жизни, на новой, естественно, технологической базе. Благо, что беспроводная связь (Интернет, спутниковое телевидение, мобильная телефония) позволяют активно общаться с миром практически из любой точки, а современная техника позволят постепенно отказываться от фабрично-заводского типа производства с большей концентрацией рабочей силы в одном месте.

О необходимости развивать альтернативные мегаполисам способы жизни архитекторы, врачи, экологи и просто энтузиасты говорят очень давно, но любая тенденция, прежде чем смениться другой, должна дойти до предела самоотрицания, поэтому их призывы пока относятся к разряду благих пожеланий. Пример тому значительное увеличение площади Москвы (почти на 40 процентов!). Решение, принятое в 2012 году, означает дальнейшее стягивание миллионов людей в мегаполис за счет малых городов и деревень России. К чему это приведет — смотрите судьбу малоазиатской части Византии, которой, в качестве лучшего места проживания, противостоял Константинополь.