Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ - Зинаида Агеева Страница 45

Я налил один бокал до половины для Эдуарда Хлысталова, а в свой лишь плеснул на дно — пить я вовсе не собирался. И вновь посмотрел на стены. И с удивлением заметил, что те легонько покачивались…

Вернувшись в комнату, я протянул Эдуарду Хлысталову бокал, надеясь, что его содержимого — отличной водки! — хватит на несколько часов. Я понятия не имел, который час. Я знал только, что утром мне надо рано вставать, а сейчас ни за что на свете не хотел оставаться один. Быть может, Эдуард Хлысталов окажется тем плотом надежды, который вынесет меня к твердой земле?

— Я пришел к вам, — начал он, — по поводу той рукописи. Точнее, не столько из-за нее, сколько из-за ее содержания… О! Прекрасная водка! — добавил он, пригубив из бокала и с хрустом прикончив нежинский огурчик.

Я держал бокал, не поднося ко рту. На сей раз никакого алкоголя — ничего, что может повлиять на память. Я хотел помнить, помнить все, что имеет отношение к обычной жизни. Эдуард Хлысталов, сам того не зная, стал мостиком между мной и остальным человечеством.

— Рукопись? — переспросил я.

— Угу. — Он сделал еще глоток. — Что вам известно о людях в черном?

— Почти ничего, только то, что написано в литературе. Хотя бы последняя поэма Сергея Есенина «Черный человек» или «Черный монах» Антона Чехова, потом «Моцарт и Сальери» Александра Пушкина, у Достоевского — несть им числа. Но вы имеете в виду нечто другое? Расскажите, — попросил я, придвигая свой стул ближе к нему.

Эдуард Хлысталов улыбнулся и отхлебнул водки.

— Мне неловко задерживать вас надолго. Может быть, поговорим завтра?

— Послушайте, Эдуард Александрович, — сказал я, — мне вовсе не хотелось спать, и я горю желанием услышать ваш рассказ. Мне совершенно наплевать, сколько времени он займет.

Эдуард Хлысталов расплылся в улыбке: наконец-то представился случай поразглагольствовать о том, в чем, как ему казалось, он собаку съел. Он потчевал меня дурацкими россказнями, а я то и дело подливал ему водки и благодарил за то, что я не один в этот час.

— Порой, — говорил Эдуард Хлысталов, захлебываясь, — даже подметки их башмаков не стерты! Они часто пользуются автомобилями, как правило, черными, выдавая себя за представителей властных структур — армии, полиции и тому подобное. Они лгут, запугивают, угрожают, задают идиотские вопросы и любят повторять: «Мы еще встретимся».

Я помотал головой, словно стряхивая наваждение. «Неужели это я сижу здесь и слушаю весь этот бред?».

— Вот как? — произнес я вслух. — Потрясающе! И что же дальше?

Эдуард Хлысталов сделал глоток водки и с готовностью продолжил, довольный, что нашел благодарного слушателя:

— Их поведение непредсказуемо. Иногда они проходят сквозь стены, а порой не могут проникнуть в помещение, если закрыта хотя бы одна дверь. Они вечно надоедают людям круглосуточными звонками, подметными письмами, угрозами, которые обычно не приводят в исполнение.

— Но это абсурд какой-то! — вставил я.

— Вот именно, — откликнулся Эдуард Хлысталов. — Их поведение часто выглядит бессмысленным. Они могут до бесконечности требовать у человека какую-нибудь бумажку, а когда она наконец попадает к ним в руки, они преспокойно бросают ее и исчезают. Кстати, они часто растворяются в тумане или во тьме. Вы, конечно, знаете, — тут Эдуард Хлысталов доверительно понизил голос, — что многие авторитетные ученые — я говорю о людях такого ранга, как, например, доктор географических наук Михаил Байдал из Института физики атмосферы Земли, — не только встречались с людьми в черном, но и попадали в самые невероятные переплеты в процессе своих исследований.

Эдуард Хлысталов на мгновение умолк, обвел комнату взглядом и, словно впервые заметив, что в ней творится, вопросительно уставился на меня.

— Это я искал материалы к той рукописи. Уж извините за разгром. Похоже, я так и не научусь класть вещи на место.

Эдуард Хлысталов кивнул и отхлебнул водки, явно удовлетворенный моим объяснением. Однажды я заходил к нему домой. Весь пол его кабинета был завален грудами старых газет, журналов и еще бог весть чем. Зато вся квартира — обитель Эдуарда Хлысталова, благодаря его жене, великой труженице, представляла собой образец чистоты и аккуратности.

— Эдуард, — спросил я, — но откуда вы все это знаете?

— Из книг, разумеется, — с вызовом ответил он. — Есть такие книги, только достать их непросто. Причем в девяностые годы было столько опубликовано драгоценного и неповторимого!..

— Ясно, — кивнул я. — И что же происходило с этими людьми? Я имею в виду тех, кто в черном. Они что, исчезали?

— Ну как вам сказать, — ответил Эдуард Хлысталов. — Взять хотя бы специалиста по аномальным явлениям Воробьева из Обнинска. С ним то и дело происходили несчастные случаи, и к тому же очень странные, воздействующие на психику. Воробьев исследовал феномен летающих тарелок, — продолжал Эдуард Александрович, — НЛО, причем приблизился к его разгадке вплотную. Он даже написал в письме другу, что наконец-то отыскал все части головоломки и остается только собрать их воедино. Не успел он отправить письмо, как раздался телефонный звонок от «человека в черном», а вскоре и сам он возник на пороге. Воробьев так описывает его: «Он был невысокий, смуглый, узкоглазый и буквально излучал опасность».

Эдуард Хлысталов помедлил, словно проверяя, какое впечатление произвели его слова. А я… Впервые с начала монолога Эдуарда Хлысталова я почувствовал, что его рассказ захватил меня, и холодок пробежал по спине: я вспомнил лицо человека, который стоял за мной на Московском вокзале в Ленинграде и которого я видел потом за окном усадьбы Люстерника ^[17] в Переделкино.

— Это случилось лет десять назад, — продолжил Эдуард Хлысталов. — Через некоторое время к Воробьеву наведались сразу три человека в черном. Они сказали, что он на самом деле расшифровал код НЛО, но не учел кое-каких существенных деталей. Эти детали были до того ужасны, что, когда люди в черном сообщили их Воробьеву, этого оказалось достаточно, чтобы надолго уложить его в постель. С того дня Воробьева стали преследовать очень странные недомогания — симптомы помрачения рассудка, физическая слабость, сильнейшие головные боли. Когда он не занимался исследованиями, то чувствовал себя прекрасно, но стоило ему вернуться к работе, и болезнь разгоралась с новой силой. Вот почему он забросил свои эксперименты с исследованиями НЛО… — Хлысталов на мгновение умолк, затем снова понизил голос: — И знаете, дорогой мой, эта книга разительно отличалась от всех предыдущих. Какая-то дикая история о путешествиях духа в Антарктиду. Никакая разгромная критика не могла нанести больший вред предшествующим исследованиям, чем эта книга, написанная его же рукой…

При этих словах я вздрогнул. Мне вспомнился Виталий Николаевич Воробьев, президент Общества аномальных явлений из наукограда Обнинска, который, хоть и занимался проблемой НЛО, в течение 15 лет мучился страшными мигренями.