Агент Византии - Гарри Тертлдав Страница 45

И он не видел, как широко распахнулись глаза Карломана, когда тот уличил его в первый раз, и как они сужались при каждой новой ошибке Аргироса.

– Еретик! – бросил в ярости Карломан, указав на магистра, у которого кровь застыла в жилах. – Он не признает филиокве!

И тут лекарь, должно быть, припомнил подозрительный интерес Аргироса к монастырской прачечной и собственное опрометчивое высказывание сегодняшним утром. Он стукнул себя рукой по лбу.

– Шпион! – закричал он.

Хор протянул еще несколько нестройных звуков и умолк. В толпе клириков и мирян пронесся смущенный и неодобрительный ропот. Его перекрыл вопль Карломана:

– Хватайте его!

Но Аргирос уже развернулся и пробирался сквозь толпу изумленных пилигримов и попрошаек, коря себя за неосторожность.

Чахоточный нищий схватил магистра за запястье. Короткий удар – и парень со стоном распластался на полу.

Двое монахов стояли в дверях, ведущих к западному крыльцу храма. Они таращились друг на друга, не Понимая, что происходит.

– Я позову на помощь! – крикнул Аргирос, и один из монахов застыл на месте.

Но второй оказался сообразительнее. Он бросился вперед, чтобы преградить дорогу. Но Аргирос пригнулся и перекинул его через плечо. Выбежав на солнечный свет, магистр устремился мимо башни Святого Гавриила к конюшням. Остановки в других монастырях, построенных по образцу Санкт-Галлена, принесли свою пользу: Василий хорошо ориентировался на месте. Сзади слышался нарастающий шум погони, но мчась во весь дух, Аргирос на несколько ярдов опередил преследователей и вбежал в конюшню.

Шепча благодарение Богородице за то, что удалось заранее оседлать лошадь, он вскочил в седло и вылетел из ворот, выхватывая меч.

Преследователи были совсем близко, но, заметив блеснувшее оружие, в смятении отступили. Только Карломан бросился вперед, чтобы схватить поводья. Агрирос ударил его мечом, чувствуя, как лезвие вонзилось в плоть. Лекарь упал. Магистр пустил коня галопом, сшиб с ног другого чересчур отважного монаха и понесся к монастырским воротам.

Вслед Аргиросу несся истошный крик раненого Карломана:

– Оставьте меня, олухи. За ним!

Выполняя приказ лекаря, монахи спешили взять оружие, седлать лошадей, спускать монастырских собак.

Но магистр во весь опор промчался сквозь распахнутые монастырские ворота, устремляясь дальше по дороге.

Он бедрами чувствовал, как сокращаются мышцы коня; от встречного ветра при стремительном галопе заслезились глаза. Санкт-галленские поля пшеницы, ржи и ячменя проносились мимо как в тумане. Кто-то на сторожевой башне затрубил в рог.

Чтобы скрыться из видимости, агент устремился к лесам, где, как он надеялся, его еще поджидал Вигхард. Бросив мимолетный взгляд через плечо, Василий не увидел верховых преследователей. Он позволил запыхавшемуся коню перейти с галопа на резвую рысь. Если лошадь падет – ему конец.

У кромки леса он еще раз придержал лошадь, чтобы глаза привыкли к мраку. Неслышно, словно тень, на дорогу выступил Вигхард.

– Нешуточный переполох вы там устроили, – заметил англичанин. – Вы узнали заклинание, дружище?

– Да.

– Тогда нам лучше не мешкать, верно?

Вигхард вскочил в седло и пришпорил лошадь. Магистр поехал следом.

Сразу после резкого поворота англичанин натянул поперек дороги веревку-ловушку.

– Они понесутся за вами очертя голову. Дай Бог, это выведет из строя двоих-троих и заставит остальных задуматься.

– Отлично, – сказал Аргирос. Сам он достал из седельной сумы мешочек с тонко молотым перцем и рассыпал его за собой. – Собакам тоже нужно развлечение.

– Ай, они его получат, – одобрил Вигхард. – С ними лучше не шутить.

Когда они с Аргиросом проскакали еще немного, англичанин вытащил какую-то старую тряпку и выбросил ее в кусты ежевики на обочине. Заметив озадаченный вид Аргироса, он объяснил:

– Пропитана мочой суки во время течки.

Магистр разразился смехом.

Вновь послышался звук рога, теперь уже довольно слабый на таком расстоянии. Едва уловимо, точно писк комаров, доносились крики монахов:

– Скорее!

– Не дайте ему уйти!

«Поздно, – подумал Аргирос, – я уже ушел».

Они с Вигхардом скакали в молчании, пока не достигли холодного как лед потока – истока реки, текущей на север к Констанцскому озеру [36]. Пару миль проехали по мелководью против течения, чтобы еще раз сбить со следа собак. (Какое-то время назад уже был слышен лай – сначала жалобный, а потом вдруг неистовый.)

Когда стало ясно, что они в безопасности, беглецы устремились через страну назад в Турик. Аргирос уже обдумывал обратное путешествие в империю. Оно должно быть нетрудным, за исключением разве что Пеннинских перевалов; от одной мысли о сентябрьских снежных буранах магистра бросало в дрожь. В гостиницах на перевалах держали больших собак для спасения застрявших путников, но не всех удавалось выручать [37].

От этих размышлений горло сковало холодом. А в следующую секунду Василий понял: лезвие кинжала Вигхарда приставлено к его шее.

– Заклинание, дружище, – хрипло произнес англичанин. – Как вызвать демонов?

– Демонов не существует, – ответил Аргирос.

Давление кинжала усилилось.

– Лживый мерзавец! Я отлично вижу, что ты уже задумал отправиться в дорожку, не выполнив обещания, но живым тебе не уйти. Говори, как вызвать дьяволов, или я сейчас перережу тебе глотку.

Скрыться, не делясь тайной, – это с самого начала было у Аргироса на уме, но прикосновение стального клинка заставило пересмотреть задуманное. Василий начал дрожащим голосом:

– Хорошо, ладно, вот оно, как я его запомнил…

Времена года кружатся, как в калейдоскопе. Но на берегах Внутреннего моря они сменяются постепенно.

Мягкая осень опустилась на Константинополь через месяц после того, как в Альпах выпал снег.

Игрушечная крепость со стенами высотой по колено и толщиной в три пальца стояла посередине укромного внутреннего дворика, поросшего травой и расположенного между двумя строениями дворцового комплекса. Аргирос в компании старшего, дородного мужчины шагал по лужайке к миниатюрному замку. В левой руке магистр нес небольшой крепко закупоренный кувшин; из дырки в центре пробки торчал кусочек промасленного фитиля. В другой руке был горящий факел. Аргирос предусмотрительно держал его как можно дальше от кувшина.