Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - Вадим Гольцев Страница 45

Приказ

с. Уч-Арал № 144 24 июня 1919 г.

Объявляется Постановление Временного Сибирского правительства от 32–08. 1918 г. об устранении армии от участия в политической деятельности. В этих целях военнослужащим запрещается:

— входить в состав каких-либо союзов;

— присутствовать на разного рода собраниях;

— принимать участие в противоправительственной агитации и пропаганде;

— публично произносить речи на сходках, митингах, манифестациях;

— участвовать без разрешения в каких-либо… (непонятно);

— состоять на службе в городских земских общественных и частных учреждениях без разрешения;

— заниматься без ведома и разрешения своего начальства литературной работой в повременной печати;

За неповиновение — дисциплинарные взыскания и разжалование в рядовые.

Атаман Анненков.

В связи с этим следует остановиться на деятельности спецорганов в дивизии Анненкова.

Недостаточно понимая, что дивизия Анненкова значительно отличалась от регулярных дивизий белых, действовавших на других фронтах Гражданской войны, и была по сути большим партизанским отрядом, суд ищет в её составе органы, присущие частям, сформированным по классическому кадровому принципу, — контрразведку, жандармерию, а также отряды особого назначения. Уж не знаю, зачем это было нужно суду и какое значение это имело для принятия решения по делу, но, видимо, чтобы показать свою высокую компетентность, значимость и всезнайство, в ходе суда настойчиво задавались вопросы о структуре, задачах, методах работы этих органов. Однако Анненков и Денисов были в этой проблеме дилетантами и знали о ней только понаслышке. Дело в том, что в спецорганах работают специально подготовленные люди, методы их работы всегда хранятся в особой тайне, и простым армейским офицерам и генералам они были неизвестны. Кроме того, ни контрразведки, ни жандармерии в классическом понимании у Анненкова не было.

Такими же дилетантами в области спецорганов были и судьи, и обвинители. Их представления об этой области тоже были весьма поверхностными, смутными и примитивными, поэтому и разговоры на эту тему были не профессиональны, и было видно, что они ведутся несведущими людьми. Вполне естественно, вопросы судей вызывали у Анненкова и Денисова недоумение и смятение: им было не по себе от того, что какие-то штатские люди задают им вопросы, на которые они не знают ответов, и, чтобы сохранить достоинство, Анненков фантазирует, а Денисов прямо заявляет, что таких органов в дивизии Анненкова не было, чем вызывает неудовольствие судей и самого Анненкова.

Контрразведывательное обеспечение частей Анненкова осуществляла колчаковская контрразведка. Зная, что появление в его дивизии колчаковских офицеров непременно вызовет у Анненкова гнев, колчаковские контрразведчики прибывали к нему под видом добровольцев и, «прослужив» некоторое время, исчезали, разумеется, выполнив те задания, с которыми они сюда прибывали. Анненкова это бесило, но сделать он ничего не мог.

— Их было много! — с горечью говорит он, — и трудно было их искать.

Сведения о дивизии уходили в Омск и использовались его завистниками и противниками в формировании у начальства, союзников и офицерской среды отрицательного имиджа атамана.

Но Анненкову тоже крайне нужны были данные о настроениях, царящих среди солдат и офицеров, об их взаимоотношениях, о моральном состоянии своих частей, о подрывной работе большевиков, готовящихся изменах и другие. Сбор этих данных Анненков якобы решал через информационно-осведомительский отдел, в наличии которого я сомневаюсь: штаб Анненкова был мал и ни на какие отделы делиться не мог, даже исходя из его численности.

— Штаб мой состоял из начальника штаба и заведующего хозяйственной частью, — отвечал Анненков на вопрос суда. — Начальник штаба был моим строевым помощником. Он ведал формированием, принимал добровольцев. Заведующий хозяйственной частью заведовал снабжением.

— Информационно-осведомительский отдел — это, иначе, контрразведка? — в который раз задаёт вопрос Денисову гособвинитель.

— Нет, такой не было! — упирается Денисов.

— Но Анненков говорил, что таковая была! — наседает тот. — Кто ею ведал: атаман или вы?

— О контрразведке я не слыхал, — стоит на своём Денисов, — но знаю, что при каждом полку были осведомители, которые связывались непосредственно с Асановым, помощником атамана!

— Значит, руководил контрразведкой Асанов?

— Да! — соглашается Денисов.

Контрразведывательная работа в дивизии, конечно, велась.

— Последнее время, в 1919 году, не только рядовые, но и мы, офицеры, боялись лишнего сказать, так как не были уверены, что среди нас нет контрразведчиков! — показывает на суде бывший поручик Перепелица.

Что касается отрядов особого назначения, то во всех воинских частях они штатами не предусматривались и сейчас не предусматриваются. Части и подразделения становятся особыми при возложении на них каких-либо особых, не присущих войскам задач и считаются таковыми до их выполнения, после чего возвращаются к своим основным обязанностям. Поэтому специальных отрядов особого назначения в дивизии Анненкова не могло быть и не было. Об этом однозначно заявил суду Денисов. Наслушавшись от некомпетентных свидетелей о наличии у Анненкова таких отрядов, гособвинитель задал Денисову вопрос, кто руководил этими отрядами, и в который раз получил ответ:

— Таких отрядов не было! Я их не встречал! Обыкновенно, — поясняет он, — отрядами особого назначения называются все отряды, которые получают специальные поручения!

— Ну, скажите, какие это были поручения?