Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции - Владимир Малышев Страница 45

Отсидев в английской кутузке полтора года, беспокойный Бурцев вышел на волю и начал издавать исторический журнал «Былое», по-прежнему проповедуя терроризм. И снова так рьяно, что его прозвали «либерал с бомбой».

В 1905 году он вернулся в Россию. Сначала нелегально, но вскоре царское правительство объявило амнистию политэмигрантам. Бурцев постарел, и уже не призывает «убивать», а основывает, уже в России, все тот же журнал «Былое», посвященный истории русского освободительного движения. Это был первый журнал такого рода в нашей стране. Его подшивки до сих пор внимательно изучают российские историки. Любопытно, что тираж этого журнала, деньги на который давал один богатый купец, достигал тогда 30 тысяч. Тираж невиданный даже в наши времена, когда выпуски исторических изданий не превышают у нас нескольких тысяч экземпляров.

Охота на провокаторов

Тем временем неутомимым Бурцевым овладевает новая страсть: он начинает собирать материалы и смело разоблачать провокаторов, которых полиция засылала в подпольные партии революционеров. В 1907 году он снова перебирается в Париж и основывает там уже своего рода сыскное бюро, с чрезвычайной энергией разыскивая и разоблачая агентуру царской полиции и провокаторов. Именно Бурцев стал тем, кто обнаружил самого знаменитого провокатора XX века, как его называют историки, Евно Азефа.

Азеф в те времена слыл среди революционеров легендарной личностью. Глава боевого отряда эсеров он был в Петербурге непосредственным организатором громких убийств министра внутренних дел фон Плеве, великого князя Сергея Александровича, а также множества других царских политиков и чиновников. Но одновременно, еще с 1893 года Азеф служил платным агентом царской охранки, отправив на виселицу и на каторгу десятки, если не сотни революционеров.

Бегство Азефа

Мысль о том, что Азеф – провокатор пришла Бурцеву в голову случайно. Однажды, еще в Петербурге, он увидел таинственного Азефа, который спокойно ехал по улице в пролетке, никак не маскируясь и, как видно, ничего не опасаясь. Это поразило бывалого издателя, который сразу заподозрил неладное. Стал по крупицам собирать сведения и скоро пришел к твердому убеждению: Азеф – провокатор. Но когда он сообщил об этом руководству партии эсеров, ему не поверили. Мало того устроили суд, но не над Азефом, а над самим Бурцевым! Однако вскоре издателю удалось встретиться с бывшим начальником департамента полиции Лопухиным и добыть решающее подтверждение своим подозрениям. Азеф был, наконец, разоблачен, но сумел скрыться, и бежал из России. Бурцев был также первым, кто высказал подозрения в адрес другого знаменитого провокатора Малиновского.

Первый советский зэк

В бурном 1917 году Бурцев уже снова был в Петрограде, где издавал газету «Наше общее дело». Его отношение к революционерам изменилось, он уже их не прославлял, а, наоборот, призывал с ними бороться. В его руки попали документы, доказывавшие, что Ленин и его окружение получали деньги от немецкого Генштаба. Публикуя их в своей газете, он написал: «В русской жизни нет в настоящее время большего зла и большей опасности, чем большевизм Ленина и его товарищей». Тогда же он напечатал список «наиболее вредных людей России». В него входили Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Коллонтай и другие.

25 октября 1917 года, в день большевистского переворота, его газета – единственная в Петрограде – вышла под лозунгом «Граждане, спасайте Россию!» В результате по личному приказу Троцкого он был в этот же день арестован и посажен в Петропавловскую крепость. Таким образом, именно Бурцев стал первым в истории советским политическим заключенным. Сидел он в Петропавловке несколько месяцев вместе с министрами Временного правительства. Играл с ними в карты и даже, как говорят, спал на одной кровати с бывшим директором департамента полиции Белецким. А когда его, наконец, выпустили, тут же бежал в Финляндию, где напечатал брошюру «Проклятие вам, большевики!»

Провокация ГПУ

Перебравшись потом во Францию, Бурцев занялся прежним – разоблачениями. Однако на этот раз повел борьбу с агентурой СССР в среде парижской эмиграции. Он призывал к единству всех антибольшевистских сил, к поддержке Колчака и Деникина. В его газете «Общее дело» сотрудничали Иван Бунин, Алексей Толстой, Леонид Андреев.

Проницательный Бурцев сразу понял, что пресловутый «Трест» – провокация ГПУ, затеянная советской разведкой с целью раскола эмиграции и выманивания ее лидеров в СССР. В популярном телефильме «Операция «Трест», снятым потом много позднее в Москве, на экране появляется Бурцев, к которому пришел Савинков, спрашивать совета: ехать ли ему нелегально в СССР по приглашению «Треста». Однако на экране он отвечает прямо противоположное тому, о чем знал на самом деле; говорит, будто все в порядке, «Тресту» можно доверять и в СССР можно ехать. Что, как известно, закончилось для Савинкова весьма плачевно.

В больнице для бедных

Когда Париж оккупировали гитлеровцы, Бурцев не стал с ними сотрудничать, как некоторые эмигранты. Наоборот, печатал антифашистские статьи, за что был арестован Гестапо. Получается, что сидел он буквально при всех режимах: при Александре 111, при Николае 1, при королеве Виктории в Англии, при Ленине и Троцком в СССР и даже в оккупированной Франции. Однако его, тогда уже 80-летнего старика, немцы все же освободили. Последние годы жизни «Шерлок Холмс русской революции» провел в ужасающей нищете. Умер этот беспокойный исторический персонаж в августе 1942 года, всеми забытый в парижской больнице для бедных от заражения крови.