Бен-Гур - Льюис Уоллес Страница 45

Все, кто находился на борту корабля, даже, казалось, сам корабль встрепенулись. Офицеры разошлись по своим постам. Солдаты разобрали оружие и под предводительством своих офицеров заняли места около бортов. Связки стрел и охапки дротиков были вынесены на палубу. У центральных трапов расставили амфоры с легковоспламеняющимся маслом и корзины с зажигательной ватой. Зажглись дополнительные фонари. Были наполнены водой ведра для тушения возможных пожаров. Смена отдыхающих гребцов под охраной нескольких солдат была размещена перед возвышением для старшего надсмотрщика. Не иначе как благодаря самому Провидению среди них оказался и Бен-Гур. Над своей головой он слышал шум последних приготовлений – матросы свертывали парус, раскладывали сети, раскрепляли боевые машины, навешивали на борта защитные пластины из буйволовой кожи. Через некоторое время на галере снова воцарилась тишина, но теперь наполненная смутным страхом и ожиданием, что в переводе означало: готовы.

По сигналу, поступившему с палубы и переданному хортатору одним из младших офицеров, стоявшим на трапе, все весла прекратили грести.

Что это значило?

Никто из ста двадцати рабов, прикованных к своим скамьям, не задавал себе этого вопроса. У них просто не было для этого стимула. Патриотизм, честолюбие, чувство долга были для них пустым звуком. Они испытывали ужас людей, беспомощных и слепых, несущихся навстречу неведомой опасности. Даже самый недогадливый из них думал сейчас, держа на весу свое весло, что может произойти со всеми ними, но безо всякой надежды: победа бы только укрепила их узы, если же корабль был обречен морской пучине или огню, то и все они погибли бы с ним.

О противнике они не могли даже спрашивать. Да и кто были их противники? Что, если это их друзья, братья, соплеменники? Читатель сам может судить о надежности тылов римлян по необходимости, ввиду таких ситуаций приковывать беспомощных людей к корабельным банкам.

Но, однако, для подобных рассуждений оставалось не так уж много времени. Слух Бен-Гура привлек звук с кормы, похожий на плеск воды от идущей на веслах галеры, и «Астрея» покачнулась, словно на встречной волне. Он понял, что весь флот, идущий вместе с ними, маневрирует, выстраиваясь для атаки. При одной мысли об этом кровь закипела у него в жилах.

С палубы поступила новая команда. Весла дружно загребли воду, галера двинулась вперед. Ни звука не доносилось снаружи или изнутри корабля, но каждый человек под палубой инстинктивно готовился к удару. Казалось, сам корабль обрел разум и, сдерживая дыхание, по-тигриному подбирался к врагу.

В подобной ситуации чувство восприятия времени теряется; поэтому Бен-Гур не мог представить себе, какое расстояние прошел корабль. Внезапно сверху, с палубы, донесся звук труб – звучный, ясный, долгий сигнал. Старший надсмотрщик ударил в барабан, гребцы навалились на весла и, глубоко погружая их в воду, мощно загребли, послав корабль вперед всей своей объединенной энергией. Галера, дрожа каждым своим шпангоутом, рванулась вперед. Другие трубы внесли свою долю в общий шум – все прозвучали с кормы, с носа же донесся только резкий вскрик многих голосов, в суматохе едва услышанный. Затем корабль содрогнулся от мощного удара. Гребцы, собранные перед помостом старшего надсмотрщика, пошатнулись, кое-кто из них упал. Корабль осел на корму, выровнялся и снова рванулся вперед. Крики испуга раздались снова, перекрывая звуки труб, треск и скрежет ломающегося такелажа. Затем из-под ног, из-под киля корабля донеслись треск, скрежет, бульканье. Бен-Гур почувствовал, как что-то тормозит ход судна, а потом уходит вниз. Люди вокруг него в страхе смотрели друг на друга. Победные крики донеслись с палубы – боевой таран римлян вновь принес им победу. Но кто были те, кого поглотила морская пучина? На каком языке они разговаривали, каким молились богам?

Ни заминки, ни остановки! «Астрея» снова рванулась вперед, несколько матросов сбежали по трапам вниз и, окунув ватные комки в масло, передали их своим товарищам наверху. Теперь было нужно только поднести к ним пламя, добавив новые огненные штрихи к ужасам битвы.

Почти тотчас же галера накренилась так, что гребцы на самых верхних банках с трудом смогли удержаться на своих местах. Снова с палубы донеслись победные возгласы римлян и тут же отчаянные крики. Неприятельский корабль, схваченный крюками с большой стрелы, укрепленной на баке, был поднят в воздух, опрокинут и потоплен.

Все усиливающиеся крики слева, справа, сзади и спереди слились в один гул, в котором было не различить отдельных голосов. Время от времени громкий треск судового корпуса, сопровождаемый криками ужаса, возвещал о том, что еще один корабль идет на дно, а его экипаж тонет в затягивающем водовороте.

Несли потери и римляне. То и дело матросы спускали по трапу тела облаченных в доспехи римских солдат и укладывали их, истекающих кровью, а то и умирающих, на настил на дне корабля. Порой в горловины люков порывом ветра заносило клубы дыма, смешанного с паром и отвратительным запахом горелого человеческого мяса, превращавшие полумрак в желтоватый туман. Жадно хватая ртом воздух, Бен-Гур знал, что в этот момент они проходили мимо охваченного пламенем корабля, гребцы которого, прикованные к своим скамьям, сгорали сейчас вместе с судном.

«Астрея» все время была в движении. Но вдруг она резко остановилась. Весла передних гребцов были выбиты у них из рук, сами гребцы сильным ударом сброшены со своих банок. По палубе затопало множество ног, а от борта донесся скрежещущий звук трения двух судов борт о борт. Впервые за все время стук молотка, отбивающего ритм гребли, потонул в шуме и гаме. Люди в страхе бросились на настил, иные принялись искать, куда бы можно было спрятаться. В разгар паники сквозь отверстие люка по трапу свалился убитый, упав совсем недалеко от Бен-Гура. Юноша всмотрелся в полуобнаженное тело под щитом из плетеного каркаса, обтянутого толстой бычьей кожей, спутанные пряди волос закрывали лицо. Перед ним лежал мертвый варвар белокожего северного народа, которого смерть лишила возможности чинить разбой. Как он оказался здесь? Выходит, «Астрея» взята на абордаж? И римляне сражаются на своей собственной палубе? Страх охватил юного еврея – там, наверху, Аррию приходится сражаться за свою собственную жизнь. Что, если он будет убит? О Бог Авраама! Те мечты и надежды, родившиеся в его душе совсем недавно, так и останутся только мечтами и надеждами? Мать и сестра, родной дом, Святая земля – он так и не увидит их после всех испытаний? Чувства его всколыхнулись; он оглянулся вокруг: под палубой царил совершенный хаос – гребцы на банках застыли от ужаса, люди бегали взад и вперед, лишь старший надсмотрщик невозмутимо сидел на своем месте, тщетно отбивая ритм гребли и ожидая приказов трибуна, как олицетворение непревзойденной дисциплины, которая завоевала весь мир.