Эмир Кустурица. Автобиография - Эмир Кустурица Страница 45

Петрович и его смерть не вписываются в историю Малика, поскольку юный возраст последнего не позволяет ему понять случай Петровича;

в конце фильма я бы поженил Наташу и Морнара. Я не против того, что Фарук предстает в образе алкоголика, но водка его сломала. Это слишком темный тип, самый мрачный персонаж фильма, и он появляется на фронте борьбы против Коминформа, так что складывается ощущение, что с Коминформом сражались отбросы общества, такие как Фарук и Анкица. Поэтому я считаю, что следует пересмотреть оба этих персонажа и объяснить, почему они настолько мрачные. Возможно, следует подумать, что они не созрели для того, чтобы стать агентами, поскольку их нельзя так оставить, — это слишком отрицательные персонажи;

наши современники хотят увидеть, как Югославия одержала верх над Сталиным, и если мы этого не покажем, значит, мы войдем в противоречие с современной историей. Следует показать миру, насколько было сложно претворить в жизнь великое «НЕТ» Тито.

ЧЕДО КИСИЧ:

Я придерживаюсь мнения, которое уже высказывал о втором варианте сценария этого фильма. Хотя некоторые изменения и были внесены в постановочный сценарий, все они носят поверхностный характер. Основным недостатком обоих сценариев является характер эпохи. Необходимо как следует отразить ее драму. А в этой части фильма эпохи не видно, она совершенно не чувствуется. Что значило все то, что происходило в тот период спорных высказываний? Здесь мы не видим ничего из этого, а песня «Вся страна…» звучит даже несколько иронично.

Сцена передачи жезла, в которой Цекич говорит Меше: «Давай убежим из этой толпы», вряд ли должна оставаться такой. Человек, защищающий систему, не ведет себя подобным образом. Складывается ощущение, что это скорее фильм о сталинизме, а не об антисталинизме. Это ощущение присутствует на протяжении всего фильма, тогда как наша страна нуждается в очень сильном антисталинистском фильме. Кроме того, в постановочном сценарии слишком много ругательств. Они абсолютно ничего не дают фильму, я считаю, что их нужно убрать.

В заключение хочу сказать, что работу над фильмом в соответствии с постановочным сценарием начинать нельзя. Он требует доработки.

ЭМИР КУСТУРИЦА:

Эта история не имеет никакого отношения к 1948 году, она связана с 1950-ми годами и затрагивает некую форму политических разногласий. Она могла бы произойти и в наше время, и в любое другое. Цель этого фильма — рассказать о вероятном экстремальном событии, и мне хотелось бы, чтобы дискуссия касалась самого текста, а не возможного резонанса, который он может вызвать.

Я считаю, что проблема заключается в том, что тема затрагивает эпоху, с которой я лично не знаком. Любые настойчивые попытки привязать эту историю к Коминформу делают съемки фильма невозможными. Это вероятная история, с которой мы можем соглашаться или нет, но она никак не связана с Коминформом. У меня есть несколько решений обозначенных вами дилемм. Характер эпохи, о котором вы говорите, может быть выражен через двух персонажей: один из них будет настоящим агентом Коминформа, а другой окажется в «Голи-Оток» по ошибке. Это вполне соответствует реальности, и уточнение может быть внесено в текст.

Некоторые проблематичные места, о которых вы упоминали, на самом деле были выбраны для того, чтобы история не привязывалась ни к какой определенной эпохе; они отражают психологическое состояние персонажей. Постановочный сценарий не ставил перед собой целью анализировать и пояснять какой-либо исторический период.

ЧЕДО КИСИЧ:

Я боюсь, что подобная позиция будет плохо воспринята, поскольку люди, узнав некоторые ситуации, зададут тысячу вопросов. Мне кажется, что было бы неплохо уделить больше внимания вступительным сценам фильма, поскольку характер эпохи в нем выражен слабо. Следует сделать акцент на его драматическом аспекте. В постановочном сценарии также слабоваты диалоги. Они довольно симпатичны, но многие из них бессвязны.

ЭМИР КУСТУРИЦА:

Диалог является следствием структуры языка. Не следует отождествлять персонажей и их поведение с их словами, люди раскрываются в своих поступках. Степень вульгарности и диалоги взрослых достоверны. Что касается антисталинизма, то я глубоко чувствую его в этом фильме, поскольку весь фильм — это протест против сталинизма как всеобщей человеческой несправедливости.

НЕДЬО СИПОВАЦ:

Основная тема фильма — как невинный человек становится жертвой и что из этого следует; это всеобъемлющая тема, рассказанная как вымысел. Но в постановочном сценарии не удалось обойти Коминформ. Негативная атмосфера сценария создает настойчивое впечатление, что Коминформ был палачом для невиновных. Однако я уже говорил во время своего анализа сценария, что необходимо передать истинный характер эпохи.

Времена Коминформа были жестокими. Если бы удалось прикрыть эту жестокость сказочным налетом через призму детского взгляда, это было бы хорошо. Но в актуальном виде он сохраняет свое негативное значение, озаряя уродливым светом все произведение. В основе трагической судьбы людей лежат реальные исторические события. Но об этом в тексте нет ни слова.

НИКОЛА НИКИЧ:

Учитывая все вышесказанное, считаю, что следует предложить Эмиру еще немного поработать над сценарием, чтобы лучше передать в своем фильме дух эпохи того времени.

ХАЙРУДИН КРВАВАЦ:

Я согласен с высказанными замечаниями и думаю, что они могут послужить основой для разработки хорошего сценария для фильма. Режиссер должен их рассмотреть через свою собственную призму и включить в свой сценарий. Несмотря на то что сам текст носит характер рассказа, вполне возможно добавить туда массу вещей, которые позволили бы прочувствовать дух эпохи, в которую происходит эта история.

Сценарий довольно разрозненный, и основной конфликт (уместившийся на тринадцати страницах) раскрыт недостаточно, следует сделать его более понятным, добавив несколько сцен:

то, что говорит Анкица, она должна также повторить в другом контексте, не только Фаруку, но также и в присутствии еще одного агента UDBA;

предлагаю убрать сцену 42 (партийное собрание, критика и самокритика), поскольку она происходит много времени спустя после описываемых событий и лишь усложняет повествование. Я предлагаю заменить ее сценой 55, тем более что в двух последующих сценах речь пойдет о расставании с мужем;

я бы убрал также ношение траура и похороны Владо Петровича, если только режиссер не решил сделать из этого персонажа «парного героя» Меши, а брат жены Петровича не должен погибнуть на пограничной заставе; в тексте не хватает конфликтной ситуации; сцена посещения матерью мэра должна быть сдвинута и размещена сразу после появления преступников;

персонаж доктора Ляхова — самое большое замечание, которое можно сделать этой части фильма. Я считаю, что его следует обязательно заменить югославом, сохранив те же черты характера;

я убрал бы также сцену 54, где мать адресует упреки своему брату.