Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин Страница 45

Считаю необходимым провести расследование, кто мог выдать ЕЖ-13, при каких обстоятельствах разглашена гостайна, виновного привлечь к ответственности…

Белоэмигрантская верхушка обсуждает виновность полковника (Скоблин был ошибочно понижен в звании. — Ю. М.), одни считают все ложью, другие верят сообщению…

Шпигельглас предлагал незамедлительно выяснить, от кого Федосенко узнал об истинной роли Скоблина, но в Москве не придали значения случившемуся. Пришлось Скоблину самому выкручиваться из сложнейшего положения.

Николай Владимирович не боялся расследования — репутация его в РОВС была безупречной. И оказался прав: поручику не поверили, следствие прикрыли.

— Все дурно пахнет инсинуацией, желанием врагов внести раскол в наши ряды! — громогласно заявил начальник 1-го отдела РОВС генерал Эрдели. — Невозможно даже подумать, что старейший — не по возрасту, а по сроку службы, заслуженный член нашего Союза занимался грязными делишками, которые зовутся «предательство», пособничал похищению генерала Кутепова!

Все согласились, собрались разойтись, запротестовал лишь Скоблин:

— Настаиваю на суде чести. Именно чести, которая мне дороже жизни. Лишь такой суд может признать мою невиновность.

До суда дело не дошло: узнав о требовании Скоблина, Плевицкая предостерегла мужа:

— Не зарывайся, Коля, не рискуй. Позор, верно, надо смыть, вопрос — как? Суд может глубоко копнуть и докопается до такого, что скрываем.

— Мне нечего опасаться, против меня нет фактов, лишь домысел, пустые слова.

— Я бы поостереглась, не лезла за каштанами в огонь — можешь опалить руки, и не только их.

— Центр настаивал на скорейшей вербовке новых людей, что пытался сделать, к сожалению, имел мало времени для проверки очередной кандидатуры, и случилась ошибка. — Предваряя вопросы, Скоблин рассказал, что встречался и беседовал с глазу на глаз в парке с Федосенко лишь один раз, предложил сотрудничество, обещал хорошо оплачивать работу, но вразумительного ответа не получил.

— В доносе не заикнулся о вербовке, лишь обвинил в похищении, но это голословно.

— Дал аванс?

— Всего сотню франков.

— На купюрах могли остаться отпечатки твоих пальцев.

— Я был в перчатках, — успокоил муж. — Он взял деньги голыми руками, если и были отпечатки, то не мои.

— Поспешил довериться, вначале следовало узнать подноготную этого Федосенко, чем он дышит.

— Поджимало время, показался пригодным для работы. Напрасно все принимаешь близко к сердцу — у меня незыблемый авторитет, боевое прошлое. Если бы Центр напугала поднятая вокруг меня шумиха, нас бы убрали из Парижа, даже Франции, отправили за океан с новыми документами или вывезли в Москву.

— Федосенко будет тебе хорошим уроком, станешь разборчивее в людях.

Проговорили довольно долго. Плевицкая, видя переживания супруга, как могла успокаивала, с трудом скрывая собственное волнение.

— Будем благодарить Бога, что все завершилось благополучно — обвинения сняты, но случившееся урок на будущее.

«Фермер» и «Фермерша» не знали, что на Лубянке с опозданием, но встревожились доносом Федосенко. Терять многоопытного агента, проникшего в штаб РОВС, чекисты не хотели, Скоблину приказали на пару месяцев прекратить всякую связь, уйти в тень и увеличили вознаграждение.

Когда Плевицкая узнала в банке о поступлении на ее счет круглой суммы, поняла, что Москва заботится о ней с мужем, и поспешила поделиться радостью с Николаем Владимировичем:

— Поступление все посчитают гонораром за концертную деятельность. Забудь о страхах, продемонстрируй эмиграции, что плюешь с высокой колокольни на обвинения. Я же стану где только можно утверждать, что это «рука» Москвы, желающая опорочить верного соратника Кутепова. И еще… — Плевицкая нахмурилась, пошевелила губами, мысленно формулируя пришедшую идею: — И еще распущу слух, что ты под прицелом чекистов, враги собираются убрать тебя.

— Поверят ли голословному утверждению?

— Поможем поверить: Лубянка устроит теракт.

— Ложное покушение?

— Именно. Когда узнают, что темные силы пытались рассчитаться с тобой за антисоветскую деятельность, поймут, что непричастен к вербовке спившегося поручика.

3

Покушение на русского генерала, советника Миллера, ближайшего сотрудника Кутепова, всколыхнуло всю белую эмиграцию как в Париже, так и в других государствах. Новость заняла первые страницы газет. В меру таланта репортеры сообщали о нападении на Скоблина с женой: