Леонардо да Винчи. Опередивший время - Николай Непомнящий Страница 44

В дополнение к письму, которое Леонардо адресовал герцогу Моро перед приездом своим в Милан и которое содержало описание главным образом военных изобретений, можно было бы вспомнить описание дворцового сада со щебечущими птицами и прозрачными ручейками. Предполагают, что оно относится к 1506 г. и является проектом сада для Шарля д’Амбуаза.

Продолжает рассказ о мастерс-Леонардо другой знаток его творчества — В.П. Зубов: "При помощи мельницы произведу я ветер в любое время, летом заставлю подняться воду, бьющую ключом и свежую… И другая вода будет протекать по саду, орошая померанцы и лимонные деревья". Леонардо придает особое значение приятной прозрачности воды: "В канавках надлежит часто удалять их травы, дабы вода была прозрачной, с камешками на дне, и оставлять только травы, пригодные для питания рыб. Рыбы должны быть из тех, что не мутят воды, т. е. не нужно пускать туда угрей, ни тунцов и ни щук также, ибо они пожирают других рыб".

Дальше в проекте говорится: "Сделано будет при помощи мельницы много водопроводов по дому и источников в разных местах и некий переход, где, кто пройдет, отовсюду снизу вода брызнет вверх".

И наконец, воображаемый сад оглашается приятнейшими звуками. "Сверху сделает тончайшую медную сеть, которая осенит сад и укроет под собою много разных видов птиц, — и вот у вас беспрерывная музыка, вместе с благоуханием цветов на лимонных деревьях". Такой естественной музыки мало, к ней присоединяется музыка искусственная: "При помощи мельницы произведу я беспрерывные звуки на различных инструментах, которые будут все время звучать, пока длится движение такой мельницы".

Канады Мартезаны

Леонардо продолжает упорно интересоваться гидротехникой. Среди его записей встречается, например, такая, сопровождаемая рисунком: "Канал св. Христофора в Милане завершен мая 3 дня 1509 г.". Леонардо принадлежит проект канала, соединяющего озеро Лекко с Миланом через труднопроходимые скалы.

Он писал о необходимости устроить наряду с большими судоходными небольшие ирригационные каналы: "О канале Мартезаны. Если сделать канал Мартезаны, вода в Адде убудет, распределившись по многим землям на благо лугов. Вот средство: сделать много небольших каналов, ибо та вода, которая поглощается почвой, не приносит никому ни пользы, ни вреда, — ведь она ни у кого не отнимается. Между тем, когда такие небольшие каналы будут сделаны, вода, которая раньше пропадала в почве, вновь возвратится на службу и пользу людям…"

"Следовательно, — продолжал Леонардо, — мы скажем: если такие каналы будут сделаны в Мартезане, то посредством них та же самая вода, что поит почву лугов, будет дальше направлена на другие луга — та вода, которая раньше пропадала. А если вода будет [потом] исчезать в песках Адды и в тине, то и тогда крестьяне смогут сделать небольшие каналы, принимая во внимание, что одна и та же вода, впитываемая лугами, несколько раз годится для этой цели".

В Милане Леонардо продолжал заниматься анатомией. Особенно интенсивные занятия приходятся на 1510–1512 гг. В этот период он обобщает факты, накопленные во Флоренции, все более обращая внимание на общие биологические проблемы, механизм функционирования органов. Предметом его пристального изучения становятся функции и строение сердца, дыхательных и пищеварительных органов.

С 1506 г. в Павию переселился из Падуи врач Маркантонио делла Торре (1481–1511). Вазари писал об этом ученом: "Он, насколько я слышал, был одним из первых, кто стал освещать положения медицины учением Галена и озарил истинным светом анатомию". Исследователи доказали, что Леонардо встретился в Павии с Маркантонио лишь незадолго до смерти этого ученого, заразившегося и безвременно погибшего при лечении больных бубонной чумой.

Леонардо тешил себя надеждой подвести итог своим анатомическим занятиям и писал: "Этой зимой 1510 г. я надеюсь закончить всю анатомию". Однако в действительности он продолжал анатомические занятия и в последующие годы.

Вскоре, в 1513 г., умер папа Юлий II, и в Риме на его место был избран под именем Льва X сын Лоренцо Великолепного — Джованни Медичи.

Леонардо покинул Милан и в сопровождении своих учеников выехал в Рим, надеясь при дворе нового папы занять достойное положение и найти приложение своим силам. Во Флоренции, по пути в Рим, Леонардо с почетом встретил брат нового папы, Джульяно Медичи, оказывавший ему в дальнейшем всемерную поддержку.

23 декабря 1512 г. Максимилиан Сфорца, сын Лодовико Моро, с 20 000 швейцарцев взял Милан, изгнав французов. По выражению одного из современников, наступила пора "смут, мести и всеобщего разорения". Леонардо пишет: "Я уехал из Милана в Рим 24 сентября 1513 г. с Джованни Франческо де Мельци, Салаи, Лоренцо и Фанфоя".

Римские злопыхатели

В Риме новый папа окружил себя художниками и поэтами. Для него работали Рафаэль и Микеланджело, но к Леонардо папа относился с недоверием.

Когда Леонардо получил от папы небольшой заказ, то, по словам Вазари, "принялся тотчас же растирать масла и травы для лака". Услыхав об этом, папа сказал: "Увы, никто никогда ничего не сделает тот, кто начинает думать о конце работы, еще не начав ее".

Страница "Атлантического кодекса", заполненная геометрическими построениями, имеет пометку: "Кончено июля 7 дня, в 23 часа, в Бельведере, в комнате для занятий, устроенной для меня Великолепным".

Тем не менее в Риме Леонардо жилось нелегко. Анатомические занятия его послужили поводом для клеветнических доносов, адресованных папе и директору госпиталя, откуда Леонардо получал трупы. После чего директор отказал ему в выдаче трупов и запретил вскрытия.

Из черновика письма к Джулиано Медичи видно, что в этом отношении повредил ему злопыхатель и конкурент — некий немецкий мастер-зеркальщик по имени Джованни (т. е. Иоганн), причинявший вообще много неприятностей великому художнику и ученому: "Этот самый мне помешал в моих анатомических занятиях, порицая их перед папой, а также в госпитале, и заполнил весь Бельведер зеркальными мастерскими и рабочими".

Особенное негодование вызывало у Леонардо то, что Иоганн переманил на свою сторону другого немецкого мастера, Георга, работавшего у него, и хотел выведать производственные секреты, касающиеся шлифовки зеркал.

Между тем рецепты в этой области Леонардо особенно старательно засекречивал. Помимо обычного зеркального письма он, следуя алхимическим традициям, пользовался в этом случае названиями планет вместо названий металлов (Венера — медь, Юпитер — олово, Сатурн — свинец, Меркурий — ртуть, Нептун — бронза). Притом эти названия и некоторые другие он писал не зеркально, а обычно; следовательно, в зеркале они читались наоборот. При передаче на русский язык: Аренев — Венера, Йирукрем — Меркурий, олкетс — стекло, аруб — бура, каджан — наждак. Мало того, Леонардо пользовался образными выражениями (бросать в лоно матери — переплавлять в матрице, Меркурий убежал — ртуть улетучилась) и неологизмами (invulghanare — провулканить, от мифического Вулкана, т. е. прогреть на огне; s’innectunnare — превратиться в бронзу, от Nectunno, т. е. Nettuno, Нептун).