Строгановы. История рода - Татьяна Меттерних Страница 44

России, собственно, так никогда и не удалось преодолеть своего рода чувства влюблённости к Александру I. После короткого и пагубного правления его отца он появился как символ новой эры. Наполеоновское нашествие прокатилось мощным валом не только по России – оно в корне задушило любую мысль о радикальной реформе.

Александр был действительно очень близок к тому, чтобы отменить крепостное право. Однако после 1814 года он всё ещё медлил с принятием этого серьёзного решения, поскольку разорённой стране, пережившей войну и нашествие, было бы трудно одолеть подобную реформу. И хотя пожар Москвы и последовавшее затем изгнание Наполеона сплотили нацию и царя, после 1814 года Россия жила бродившими в народе ожиданиями, которым не суждено было сбыться.

Высшие слои аристократии во главе с молодыми друзьями царя в начале его правления были одухотворены надеждой, что он устранит «раковую опухоль крепостничества». Они пытались найти аргументы, с помощью которых им удалось бы побудить царя к этому шагу. И хотя они сами владели крепостными, они приводили царю, в качестве примеров, несчастные случаи злоупотреблений. Мелкопоместное дворянство, напротив, ожесточённо сопротивлялось освобождению крестьян, потому что это привело бы к их собственному разорению.

Мадам де Сталь писала, что отношения между господами и крепостными в России «напоминают ей римлян с их фамильярным отношением к своим рабам». Так, Александр I просил свою любимую сестру Екатерину стать крёстной матерью сына своего кучера Ильи. Это один из многих примеров. Граф Сегюр и губернатор Одессы герцог де Ришелье придерживались подобной точки зрения.

Примечательным образом после 1815 года всё больше иностранцев не только приезжали в Россию, но и переезжали сюда, чтобы иметь возможность жить «в большей свободе». И лишь немногие русские, со своей стороны, оставались за границей после наполеоновских походов.

События последних лет оставили глубокий след в душе Александра. С течением времени в нём всё больше проявлялись черты характера его бабушки Екатерины, так же, как и его отца. Всю свою жизнь он разрывался между этими противоположными полюсами. Как только он принимал какое-то определённое решение, вскоре после этого ему в голову приходила прямо противоположная мысль; конечно, тем самым постоянно ставилось под угрозу воплощение его идей в жизнь. Его верные соратники доходили до отчаяния, сталкиваясь с промедлениями при принятии буквально каждого решения. И только Аракчееву, который благополучно пережил период военной одержимости царя Павла, удалось удержать доверие к нему Александра тем, что он избавлял его от ситуаций, в которых царю пришлось бы столкнуться с альтернативным выбором. Этот злой дух во времена правления Александра нёс ответственность прежде всего за создание военных поселений. Изначально цель создания такого рода поселений была ясна: открывалась возможность содержать большую армию при незначительных затратах и одновременно «цивилизировать» отсталое население. Солдат размещали в крестьянских домах; они должны были дать населению начальную военную подготовку. Чистые, голубые или красные домики, все одинаково оборудованные и построенные за счёт государства, заменили прежние уютные, но подгнившие избы. Все жители, начиная с детского возраста, одевались в мундиры и должны были подчиняться строгой дисциплине; в это понятие входило также поддержание чистоты и порядка в доме и во дворе.

Однако для тех, кого это непосредственно коснулось, такая система стала орудием притеснения. Маленькие нарядные домики были государственной собственностью, и крестьяне лишились деревенского самоуправления. Малейшая допущенная ошибка сурово наказывалась. Установленный Аракчеевым безжалостный распорядок доводил крестьян до отчаяния. Их прежний образ жизни казался им значительно более достойным того, чтобы к нему стремиться, и в тех местностях, где были введены «колонии», одно восстание следовало за другим. Начавшееся так многообещающе правление Аракчеев превратил в режим, при одном упоминании о котором Александр вынужден был содрогаться в годы своей юности.

Вторжение Наполеона и последовавшие за этим военные походы и встречи с Западной Европой оказали очень большое влияние на русское общество. Французская революция, а затем и наполеоновские войны отрезали Россию от связей с Западом на период, равный жизни целого поколения. Раньше пребывание в Германии, Италии и прежде всего во Франции казалось многим подаренной самим небом возможностью наконец-то сравнить своё знание европейской культуры с действительностью и в соответствии с предрасположенностью и способностями заняться, сколько душе будет угодно, тем или иным видом искусства или науки. После 1814 года русские офицеры возвращались обратно на родину, приобретая по пути целые библиотеки. Многие революционные, частично ещё не до конца вызревшие идеи, с которыми Наполеон решительно не считался и которыми пренебрегали Бурбоны, были теперь с восторгом подхвачены русскими.

Таким образом настало время расцвета новых идей, а также изменений в языке и мышлении, произошла моральная революция в представлениях об общей картине мира. Продолжался постепенный спад французского влияния, начавшийся с Отечественной войной 1812 года и с поражением Наполеона; это пространство оказалось занятым немецкой философией, но прежде всего на передний план выдвинулись русский язык, русские традиции и сильное чувство своего национального достоинства. Однако возвращение в огромную Россию со всеми её ограничениями после победного шествия по Западной Европе вызывало чувство, схожее с похмельем. Тоска и скука – «всё надоело» – стали лейтмотивом в литературе того времени.

Александру стало известно о существовании целой сети тайных союзов, которые бурно разрастались по всей стране. Во время одной из его многочисленных поездок в Западную Европу в России произошло не имевшее успеха восстание Семёновского полка, представлявшего собой отборные императорские войска. Когда верный советник Александра генерал князь Илларион Васильчиков, которому в отсутствие царя было поручено заниматься частью государственных дел, протянул ему список заговорщиков, император вздохнул: «В юности я думал точно так же, как они. Не мне с ними расправляться».