Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929) - Михаил Алексеев Страница 44

Вот выдержка одной из телеграмм, полученных из канцелярии японского военного атташе в ноябре 1926 г.: «По словам маршала Чжан Цзолиня, он едет в Тяньцзин для того, чтобы произвести смотр своим войскам, распределить стоянки мукденских войск и созвать военную конференцию и разобраться в положении, создавшемся на юге Китая…» В телеграмме указывалось, что до осуществления поставленных задач Чжан Цзолинь не предусматривает вмешиваться в дела центрального правительства.

Из информации, полученной от спутников маршала Чжана, следовало, что дальнейшие его шаги будут обусловлены результатами совещания с представителями в Пекине и Тяньцзине по вопросу о центральном правительстве.

Пекинской резидентуре удалось через боя, работавшего в японском посольстве, установить всех китайцев, состоявших в Пекине на службе у Японии, их фамилии, адреса, служебное положение, какую каждый выполняет работу и т. д. Следующая ступень работы заключалась в том, чтобы добыть компрометировавшие этих китайцев документы и, наконец, осуществить их перевербовку. В этом случае предполагалось платить агентам-двойникам ту же сумму, что и японцы, требуя от них весь материал, даваемый ими японцам, и все задания японцев. Списки были добыты, однако к перевербовке японских агентов так и не удалось приступить из-за того, что документы пекинской резидентуры попали в руки китайской полиции во время нападения на военный городок советского представительства в Пекине в апреле 1927 г.

Ханькоусской резидентурой был привлечен к сотрудничеству чиновник телеграфа, который передавал разведке все телеграммы иностранных представительств своим правительствам.

Для того чтобы быть всегда в курсе всех политических и военных событий, очень полезно было иметь информацию и из среды сотрудников газет, которые могли сообщать обо всем, что не печаталось по цензурным или политическим соображениям. Среди неопубликованных материалов всегда имелось достаточно ценных сведений, представлявших интерес для разведки. Некоторые опытные источники из европейцев и китайцев покупали эти материалы и перепродавали за большие деньги. Работники редакций очень легко привлекались к сотрудничеству с разведкой под предлогом работы на другую газету, выступавшую с иных позиций.

Обо всех замыслах империалистов, направленных против СССР на Дальнем Востоке, как представлялось, было проще узнать в Китае, чем в Европе. Специфика китайской действительности состояла в том, что представители иностранных государств в Китае очень редко разделяли внешнеполитический курс своих правительств, проводимый в Поднебесной. Почти ни одно изменение в политике иностранного правительства не происходило без обсуждения его среди представителей этой страны. Нередко случалось, что вокруг того или иного вопроса возникали бурные дискуссии, отражение которых иногда проникало даже в прессу. Больше всех подобной несдержанностью отличались англичане.

Представители Англии в Китае почти поголовно стояли за самую жесткую политику в отношении Поднебесной, а английское правительство под тем или иным предлогом бывало вынуждено предпринимать шаги, которые в Китае воспринимались как отступление от жесткого курса. Это приводило англичан в бешенство, и они, ни с кем и ни с чем не считаясь, в своем кругу критиковали всех и вся.

Любопытно отметить, что почти все иностранцы, прожившие некоторое время в Китае, делались страшно болтливыми, хотя у себя на родине отличались сдержанностью. Просто они привыкали смотреть на китайцев свысока, не считая нужным сдерживать себя в их присутствии. При этом они часто выбалтывали такие вещи, которые являлись служебной тайной.

Очень интересные сведения можно было получить от иностранцев и в то время, когда они завершали срок своего пребывания в Китае. Обычно за месяц отъезжавшие начинали пьянствовать, устраивая попойки у кого-либо из товарищей, и обязательно с дамами. Во время этих вечеринок у всех присутствующих развязывались языки. Особо ценные сведения можно было получить, когда устраивались всевозможного рода выпивки по поводу прибытия в Китай новых лиц на службу. Здесь каждый старался преподать максимум политической мудрости новичку и показать себя наиболее осведомленным человеком.

Невзирая на все это, в рассматриваемый период военная разведка отрицательно относилась к вербовке агентов из числа западноевропейцев и американцев. Имевшаяся агентура состояла из китайцев (большая ее часть), бывших белогвардейцев и

эмигрантов из России. Причем привлекать к сотрудничеству бывших белогвардейцев в качестве агентов, за очень редким исключением, не рекомендовалось, так как можно было очень легко выйти на провокатора или двойника.

Проникнуть в среду иностранцев и сделаться там своим человеком легко могла русская женщина. Русские женщины, бежавшие из России от революции, Гражданской войны, а потом от советской действительности, высоко ценились всеми иностранцами, особенно англичанами. В каждом номере шанхайского иллюстрированного журнала можно было увидеть фото новобрачных иностранцев, женившихся на «наших белогвардейках».

При этом подавляющее большинство русских невест ранее работали в барах и кабаре. Кроме этого, каждый иностранец в Китае считал своим долгом приглашать для холостых пирушек знакомых русских дам. А так как эти дамы воспринимались иностранцами как враги Советской России, то при них не стеснялись говорить обо всем, касавшемся СССР, полагая, что это русских женщин не интересует и, более того, что такие разговоры должны быть выше их понимания.

В Китай ежемесячно из Приморья и Забайкалья эмигрировало по нескольку женщин, которые оседали в таких городах, как Харбин, Шанхай, Тяньцзин и частично в Пекине. Во всех этих городах в ресторанах, кабаре, кофейнях прислуживали русские женщины, которым хозяин ничего не платил – они работали за чаевые. Для поступления на работу от новой русской официантки требовалось, чтобы она не была уродливой и умела танцевать фокстрот – это также входило в ее обязанность.

В Тяньцзине, Шанхае и в других городах, где размещались иностранные концессии, постоянными посетителями разного рода заведений, где можно было потанцевать с хорошенькой женщиной фокстрот, были прежде всего военнослужащие из числа иностранцев, народ очень осведомленный, не считавший нужным «держать язык за зубами». Однако ни до 1927 г., ни позже попыток привлечь к сотрудничеству с разведкой женщин русского происхождения не отмечалось.

Для того чтобы выявить переброски войск по железным дорогам во время войны, вполне можно было обойтись без добывания приказов и распоряжений на этот счет. Это стоило дорого и, как все у китайцев, не всегда соответствовало действительности. Гораздо проще и намного дешевле было иметь на узловых станциях агентов из простых конторщиков или сцепщиков, которые располагали этими сведениями. Так был завербован старший сцепщик на станции Тяньцзин. Информация, поступавшая от него, позволяла отслеживать переброски войск и, опираясь на полученные данные, предполагать направление нанесения ударов по противнику.

Приходилось учитывать и такое обстоятельство, как использование завербованных агентов по месту их жительства по ряду следующих соображений. Во-первых, при наличии в Китае большого числа наречий акцент агентов, прибывших из других регионов, привлекал к ним внимание. Во-вторых, перед агентами открывалась возможность использовать имевшиеся связи среди многочисленной родни, знакомых и друзей. И, наконец, в-третьих, появлялась возможность сразу же приступать к разведывательной работе в привычной для агента обстановке, в противном случае ему требовалось время «на простое приглядывание и легализацию себя».