Я - смертник Гитлера. Рейх истекает кровью - Хельмут Альтнер Страница 44
Я - смертник Гитлера. Рейх истекает кровью - Хельмут Альтнер читать онлайн бесплатно
Штабс-фельдфебель складывает карту и смотрит на часы. Четвертый час. Мы встаем, выходим во двор и будим тех наших товарищей, которые сгрудились в кучу, чтобы согреться. Мы выходим на улицу и смотрим на мост. Там так тихо, так спокойно. Кое-где в дверных проемах лежит спящий солдат, однако похоже, что все, кто мог, мост перешли.
Мы подходим к мосту. Он перегорожен противотанковым заграждением. Но это нас не останавливает, и вскоре мы уже почти на другом берегу. На середине моста лежит убитый, сам мост тоже пострадал от артобстрела. Наконец мы уже на другом берегу. Здесь мы останавливаемся. Направо — полдома на углу рядом с рекой, налево — светлый бетонный блок бомбоубежища. Мы идем мимо них и сворачиваем налево. На улице стоит полуразрушенное здание. Лейтенант приказывает нам укрыться в подвале. Мы прыгаем в траншею, что тянется вдоль здания, и пробираемся в подвал. Пол здесь мокрый и скользкий. Кто-то зажигает коптилку и ставит на пол. В подвале пусто. К реке тянутся щели-убежища. Поверх них стоят спальные выгоны, а кое-где сделана выемка наподобие блиндажа. На полу валяются обломки битого кирпича и куски штукатурки. Я сажусь на каменную глыбу и погружаюсь в раздумья. Штабс-фельдфебель и лейтенант ушли к зданию фабрики на поиски ночлега.
Мы сидим и смотрим на коптилку и вскоре погружаемся в сон с открытыми глазами. День проходит перед нашим мысленным взором подобно кадрам кинохроники. Развалины Шпандау и мертвые тела на улицах. Немецкие части оставляют Шпандау, и наши мертвые товарищи лежат в домах, в здании НАПОЛА, в полицейской школе, в Нордхафене, в лесах. В Сименсштадте и других местах наши роты буквально на глазах превращаются в пепел. Один чудом выживший солдат сказал нам, что восемьдесят пять процентов его роты было потеряно в Нордфалене — погибли или попали в плен. И так обстоит дело практически во всех критических точках сражения. Гибнут все — женщины, дети, старики, бойцы фольксштурма и мирные жители. Все несут потери, о которых никто не знает и которые никого не интересуют.
В комнату возвращается лейтенант и неожиданно говорит: «Вскоре все кончится. Дольше просто никто не выдержит». Кто-то задувает коптилку, и мы вылезаем из блиндажа. Идем мимо каких-то сараев и затем входим в ворота, которые тотчас закрываются вслед за нами. Впереди стоит штабс-фельдфебель. Перед нами деревянный сарай, мы заходим внутрь и садимся на бревна. Вскоре мы снова идем мимо каких-то мастерских и вдоль темных улиц, и каждая новая мастерская похожа на остальные. Мы плутаем по громадному лабиринту, словно нам больше никогда не выбраться наружу. Наконец замечаем слабый свет. Ступеньки резко уходят вниз, в подвал. Мы бросаемся ко входу, каждый хочет первым попасть внутрь. Мы медленно спускаемся по ступеням вниз, распахиваем дверь и входим. Нам в глаза тотчас бьет слепящий свет.
В помещении стоит несколько раскладушек. Мы валимся на них, расстегиваем шинели и тут же погружаемся в сон.
Позднее в тот же день, 27 апреля 1945 года
Когда мы просыпаемся, на улице уже ясный день. Мы поднимаемся на свинцовых ногах. Вокруг царит суматоха. Туда-сюда снуют офицеры, в соседнее помещение то и дело забегают вестовые. За дверью — командный пункт нашей боевой группы. В уши бьет хор голосов. Рядом с лейтенантом Фрике стоит офицер пожарной охраны — дородный мужчина с серебряным шитьем на мундире — и о чем-то оживленно с ним беседует. Затем они оба подходят к нам. Мы стоим усталые и безучастные. Нам сообщают, что мы на день переходим под начало пожарных [100]. Пожарный говорит нам, что фюрер распорядился, чтобы завод «Дойче Индустри Верке», на котором собирают танки и штурмовые орудия, защищали от русских до последней пули и последнего бойца. Завод может перейти в руки врагу только как груда развалин поверх наших мертвых тел.
Мы берем винтовки. Пожарный в начищенных до блеска сапогах и увешанной медалями голубой форме берет на себя обязанности командира, и мы выходим из помещения. Мы медленно поднимаемся по ступенькам и выходим наверх, в окружающий мир, и шагаем вдоль мертвых фабричных проходов. В цехах ни души, помещения смотрят на мир выбитыми окнами. Полусобранные танки и орудия высятся посреди огромных цехов, словно мамонты, на фоне которых люди кажутся карликами. Наши шаги тяжело отдаются по бетонному полу, от стен отскакивает звенящее эхо. Пол усеян обертками от хлеба и шоколада, словно цветными новогодними конфетти самых разных форм и цветов. На огромных каштанах в ожидании тепла набухли почки. На помятом газоне среди деревьев валяются брошенные тачки и поломанные ящики.
Мы открываем ворота, ведущие на улицу. Они скрипят на петлях и нехотя открываются. Наш отряд делится на две части. Часть берет под свое начало какой-то шарфюрер СС, другие уходят с пожарным. Нам надо занять берег реки и защищать от неприятеля мост [101].
Те, кто ушли вместе с шарфюрером СС, исчезают в переулке, мы же идем к мосту. На улице валяются обломки кирпичной кладки окружающих зданий — большая часть их стен разрушена до первого этажа. С остатков стен свисают электропровода, они также лежат кольцами на дороге. Проезжую часть и тротуар покрывает толстый ковер битого стекла. Посреди руин высится чудом уцелевшее здание. Даже не верится, что такое возможно, — ведь соседние дома превращены в груды битого кирпича. Улицы пусты, на них ни души, если не считать нас. Мы медленно бредем среди руин, затем сворачиваем в переулок. Большинство домов здесь, за редким исключением, сохранилось. Мы поворачиваем налево и подходим к набережной Хафеля. В асфальте вдоль набережной вырыты щели-бомбоубежища, даже рядом с разрушенными зданиями. Хафель медленно течет вдаль, словно что-то нашептывая.
Мы останавливаемся под мостом. Мне приказано здесь остаться, потому что я единственный, у кого винтовка. Я должен наблюдать за мостом, который нависает над нами и ведет на другой берег. Сажусь на ступеньки, что ведут наверх, и гляжу на противоположный берег. Впереди меня забор из проволочной сетки отделяет набережную от реки. На ее поверхности танцуют гребешки пены и серо-зеленые волны. Слева в реке лежит снесенная артобстрелом эстакада моста — скорее всего городской железной дороги. На другом берегу в ярком утреннем свете угрожающе высится серая громада ратуши Шпандау. Улица, что тянется перед зданиями, словно вымерла.
Серый бетонный куб бункера торчит посреди золотого песка между улицей и рекой. Рядом с ним стоят несколько человек. Время от времени раздается лошадиное ржание — это какая-нибудь бесхозная лошадь забрела полакомиться свежей весенней листвой деревьев на берегу реки. Справа от моста почти вплотную к берегу стоят дома. Из открытых окон свисают белые полотнища и слегка колышутся на ветру. От сгоревшего жилого дома тянется тонкое облако дыма. После нескольких сот метров река исчезает за поворотом между жилыми домами и кирпичными корпусами завода «Дойче Индустри Верке».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments