Адмирал Кузнецов. Опальный адмирал - Александр Золототрубов Страница 44

— А что случилось, милый? — также тихо спросила она.

— Случилось то, чего никто из нас не ожидал… Потом я все объясню. Может, даже тебе с детьми придется на время уехать из Москвы…

— Все ясно, Коленька, я, кажется, смекнула… Эвакуация?

— Возможно. Сыновьям пока ни слова. И вообще, рот — на замок. До завтра, Верунчик!

Он положил трубку. Перекурил, потом пригласил к себе адмиралов Галлера и Алафузова.

— Я только что прибыл из Ставки, — сказал нарком. — Ситуация под Москвой обострилась. Мною получено указание ГКО временно эвакуировать Наркомат Военно-морского флота. — Он взглянул на Галлера. — Вы, Лев Михайлович, останетесь тут со мной и возглавите оперативную группу наркомата, а вы, Владимир Антонович, уедете в Куйбышев, где организуете работу Главного морского штаба и управлений.

— Я готов, Николай Герасимович, — ответил Алафузов.

В жаркие дни июля, когда на всех фронтах шли ожесточенные бои, Кузнецов поручил Галлеру оборудовать резервный узел связи ВМФ. Галлер блестяще выполнил это задание. Для этой цели он использовал сетевой заградитель «Исеть», базировавшийся на Волге. Сейчас этот корабль стоял у причала в Куйбышеве, связь с пилотами по телеграфной связи и по радио была установлена, проведены пробные сеансы связи с Полярным, Ленинградом, Севастополем и Архангельском. Об этом Галлер и напомнил Кузнецову.

— Тогда в дорогу, Владимир Антонович. А вы, Лев Михайлович, со своей оперативной группой размещайтесь в доме на Скаковой аллее. Там у нас надежный узел связи…

Ставка и Генштаб всемерно укрепляли войсками и боевой техникой оборону Москвы. Николай Герасимович размышлял над планом эвакуации наркомата, когда ему позвонил заместитель начальника Генштаба генерал Василевский и спросил, как идет работа по формированию двадцати пяти морских стрелковых бригад для обороны столицы.

— Пока проблем нет, все идет строго по плану, — ответил нарком.

— Хорошо, Николай Герасимович, — отозвалась трубка. — С утра зайдите ко мне в Генштаб.

Кузнецов сказал Василевскому, что «проблем нет», однако ему пришлось столкнуться с теми, кто в Главморштабе был против того, чтобы брать в морские бригады моряков с кораблей. И что удивительно, к ним примкнул и адмирал Галлер.

— Мы оголяем боевые корабли и тем самым понижаем их боеготовность, — заявил он наркому. — А первоклассных специалистов, как вы знаете, у нас и так недостает. Тех же минеров, торпедистов, радистов, электриков… А готовить профессионалов из молодых краснофлотцев — дело не одного месяца и весьма сложное.

— Я, Лев Михайлович, не хуже вас знаю, что хорошо для кораблей, а что плохо. Но надо смотреть в корень, а не рассуждать подобно кисейной барышне, — резко ответил нарком.

Обычно добродушное лицо Галлера словно окаменело.

— Я с вами не согласен! — запальчиво возразил он, сверкнув глазами. — Вы ищете легкую дорогу, вы… — Он запнулся.

— А я с вами не согласен! — необычно грубо произнес Кузнецов. И с ожесточением добавил: — Я — нарком флота и прошу об этом не забывать. Надо выполнять приказы, а не дискутировать!..

Какое-то время оба молчали. Взглянув на своего заместителя, Кузнецов понял, что обидел его. Галлер был опечален.

— Иначе поступить я не мог, — вновь заговорил нарком. — Над столицей нависла смертельная опасность. Ставка, лично товарищ Сталин принимают все меры, чтобы не дать врагу ворваться в город. И если надо будет, мы заберем моряков со всех кораблей и бросим на защиту столицы! Но пока Ставка просит направить под Москву двадцать пять морских бригад. А с кораблей, как вам известно, мы берем лишь добровольцев. Эти люди наверняка будут сражаться с врагом до последней капли крови. Фактор весьма немаловажный. — Кузнецов сделал паузу. — Теперь, Лев Михайлович, о легкой дороге, о которой вы упомянули. Да, вы отдали флоту всего себя без остатка, и я преклоняюсь перед вами. Вы прошли на море весьма суровую школу, и среди высших флотских чинов равных вам, пожалуй, нет. Но хочу подчеркнуть другое. Для себя я никогда не выбирал легкой дороги на море и вашего упрека не заслуживаю…

Галлер ответил не сразу: то ли про себя анализировал действия наркома, то ли растерялся и не знал, как ему поступить, ибо Кузнецов был прав и каждое его слово горячим свинцом жгло душу. Наконец он вскинул брови и прямо взглянул на Кузнецова.

— Я погорячился, Николай Герасимович, прошу меня извинить!

Кузнецов, словно не слыша его, спокойно сказал:

— Торопитесь, Лев Михайлович, мне нужна справка, какие корабли и сколько выделили моряков в морские бригады. Если командиры где-то допустили перебор в добровольцах, прошу их поправить. На море ведь тоже идет война, и немалая.

— Есть, будет сделано! — Глаза у Галлера повеселели, и весь он будто преобразился.

Главморштаб отобрал с флотов до 40 тысяч краснофлотцев, которые должны были стать костяком ударных формирований. Кузнецов строго контролировал выполнение требования ГКО.

Поздно вечером в Москву вернулся адмирал Исаков. Когда он вошел в кабинет наркома, тот поднял голову.

— Иван Степанович? — Кузнецов пошел ему навстречу. — Ну, здравствуй, дружище! — Нарком крепко пожал ему руку. — Значит, нашему полку прибыло?

— Да вот… — смутился Исаков. — Как-то неловко получается: состою на должности начальника Главморштаба, а сижу в Ленинграде. Хорошо, что отозвали… Что, мой заместитель Алафузов в Куйбышеве?

— Там, Иван Степанович. Я сам на днях оттуда вернулся. Занимался размещением штаба, оборудованием командного пункта Наркомата. Ну а ты как жил в Питере?..

— С главкомом маршалом Ворошиловым я сработался быстро, установил с ним деловой контакт, и он меня понимал, — начал Исаков. — А когда его сменил генерал армии Жуков, мне приходилось туго. Жуков крутой, не терпит никаких возражений. Как зыркнет на тебя, аж пот прошибает. Правда, ко мне он претензий не имел, если не считать эпизода с начальником штаба Ладожской военной флотилии Боголеповым.

— Как случилось, что Боголепов попал под трибунал? — спросил нарком, не посвященный в детали происшедшего. — Я пытался кое-что узнать у маршала Шапошникова, но Борис Михайлович намекнул, что этим делом занимались Сталин и Берия.

— Трагедию с Боголеповым я и сейчас все еще переживаю, — признался Исаков. — Есть в этом и моя вина. Вы же сами знаете, что Виктор Платонович отчаянный и храбрый человек. Я узнал его еще в двадцать третьем году, когда он был начальником оперативного отдела штаба флота, а я — начальником Южного отделения службы наблюдения и связи Черного моря…

Кузнецов и сам хорошо знал Боголепова. Перед войной он предложил ему разработать перспективный план развития военно-морского оружия и техники на ближайшие 10–15 лет (Боголепов был в ту пору начальником кафедры тактики Военно-морской академии). Но война помешала ему осуществить задуманное, хотя план развития оружия и техники был хорош.