Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага - Валерий Могильницкий Страница 44

Родившись 7 марта 1891 года в городе Виндава (ныне — Вентспилс), будущий адмирал с детства привык к запаху свежей рыбы. Когда рыбаки возвращались с моря, то пятилетний Теодор стремглав бежал в порт, чтобы их встретить громким «ура». И вместе с ними радовался богатой добыче: есть рыба — будет достаток в доме…

Позже, бывая в Вентспилсе, Теодор обязательно заходил в музей истории морского рыболовства Латвии, где на одном из стендов была помещена фотография его отца Юлия с бригадой рыбаков. Среди них стоял и босоногий подросток с огромной рыбой в руках. Было тогда Теодору всего 15 лет, а отец уже брал его с собой в море на путину. И нисколько не жалел об этом — юнга никогда не отлынивал от дел, наравне со взрослыми трудился и на выемке невода из глубоких вод, и на укладке рыбы в бочки…

Да, ничто на свете так сильно не проверяет молодых людей на выдержку и отвагу, как море. Оно, словно лакмусовая бумага, сразу дает понять: этот устоит в жизни от ураганов, добьется своего, а этот нет.

Рыболовный сейнер отца в поисках косяков рыб не раз попадал в шторм. И всякий раз Теодор вел себя доблестно — он не зарывался от страха, как другие юноши, в ворох подушек, не прятался в кубрике, проявляя малодушие. Наоборот — всегда на палубе, всегда со взрослыми, опытными рыбаками. Словом, во время шторма он держался молодцом, как говорил отец.

Да, никогда Теодора не рвало, не укачивало, хотя сейнер болтало как ваньку-встаньку. Однажды во время сильной качки отец сказал сыну:

— Быть тебе, Теодор, морским волком — настоящим капитаном. Придет время — вспомнишь мои слова…

— Почему капитаном? — удивленно переспросил Теодор.

— Да потому что ты не боишься моря, а это самое главное, — ответил отец.

Юлий угадал будущее юнги. Окончив реальное училище, сын рыбака продолжил учебу в Петербургском морском кадетском корпусе, затем в морской академии во Франции. В 1914 году он поступил на службу в Балтийский флот и уже в следующем году был произведен в мичманы. Служил на линкоре «Иван Златоуст». Командовал миноносцами на Черном море, был комендантом Севастополя. В Первую мировую войну ходил с врангелевским флотом в Бизеру.

Но настоящим капитаном Теодор Спаде стал все-таки в родной Латвии, во времена буржуазной республики. В латвийском флоте он служил начальником морской службы наблюдения, командиром тральщика «Летчик». В 1927 году он стал капитаном, в 1929 — капитаном 2 ранга, в 1933 — капитаном 1 ранга. Его отец рыбак Юлий Спаде еще был жив, и, обнимая сына, он сказал ему:

— Помнишь, я говорил, что ты будешь настоящим капитаном? Как я рад, что мое предвидение сбылось! И сегодня я уверен, что ты потянешь и на кортик адмирала… Дождусь ли я этого часа?

Отец не дождался желанного часа, вскоре скончался. Но прогноз его оправдался — в 1938 году Теодор Юльевич Спаде стал адмиралом. И если бы не присоединение Латвии к СССР, его карьера успешно продолжалась бы… А так она неожиданно прервалась в 1940 году — Теодор Спаде стал «врагом народа».

Его не били и не пытали, не заставляли признаваться в сотрудничестве с Колчаком и Врангелем… Его послужной список сам говорил о том, что он воевал не на стороне красных, а белых. Так сложились его жизнь, его время… И он нисколько не жалел, не клял судьбу за то, что был знаком с адмиралом Александром Васильевичем Колчаком, который научил его закладывать минные заграждения на море. Он преклонялся перед этим адмиралом, которого считал талантливейшим человеком. Ибо Александр Васильевич был не только выдающимся российским флотоводцем, ученым, но и композитором. Мало кто знает, что музыку бессмертного романса В.П. Чуевского «Гори, гори, моя звезда» написал не кто иной как адмирал царского флота Александр Васильевич Колчак. Т.Ю. Спаде бывал у него в гостях в Севастополе. Похожий на татарского воина времен Батыя, с большими карими глазами Колчак был очень гостеприимным хозяином. В один из вечеров гости попросили его сыграть что-нибудь на пианино. И вместо «что-нибудь» услышали чудесный неповторимый романс… «Гори, гори, моя звезда!» — пел хорошо поставленным голосом Александр Васильевич.

Теодор Спаде был яростным приверженцем политики Колчака, который стремился возродить славу русского флота после позора Цусимы. Уже в 1914 году Колчак был известен как отважный капитан эскадренного миноносца, вдумчивый полярный исследователь, гидрограф, мастер морского минного дела… Он был награжден орденом Святого Георгия, именным золотым оружием. Он свято берег свой кортик адмирала. Но когда взбунтовавшиеся матросы потребовали от него сдать георгиевский кортик, то Колчак сказал:

— Не вы вручали мне почетное оружие, не вам его отдавать.

С этими словами он бросил золотой кортик за борт в бушующие волны Черного моря, где тот покоится и поныне.

В отличие от Колчака адмирал Спаде никогда не расставался со своим кортиком, всегда носил его в ножнах на портупее. Но во время ареста большевистские головорезы Сталина отобрали у Теодора Юльевича кортик.

Он никогда в жизни не плакал, а тут… крупные слезы безмолвно закапали у него из глаз. Вместе с кортиком у него забирали все его мечты о будущем латвийского флота, предлагая взамен крутой поворот в судьбе вниз, в гущу народных масс, попранных большевиками. С него сняли даже тельняшку, бросив ему зэковскую робу. Он только и успел сказать любимое слово «черного барона» Петра Николаевича Врангеля: «Не сломите». Тот произносил его всякий раз, когда начинались тяжелые бои с немцами в Первую мировую, когда защищал Крым от «красной нечисти»…

Бедный главнокомандующий Русской Армией! Как шепотом сообщили Спаде новые друзья — зэки, он был отравлен в 1928 году агентом большевиков.

Находясь в ссылке в Казахстане, Спаде узнал о начале войны с фашистской Германией, внимательно следил за ходом боевых действий советских моряков. Он остро переживал за судьбу латвийского флота, его восхищало, что корабль «Вирсайтис», которым он когда-то командовал, активно участвовал в героической обороне Ленинграда, поддерживая артиллерийским огнем сухопутные части Красной Армии.

Когда Спаде уже жил в Темиртау, то узнал от одного военного, пациента инфекционной больницы, что его «Вирсайтис» погиб, перевозя с полуострова Ханко (Гангут) советских воинов в Кронштадт, подорвавшись на немецкой мине. Спаде написал письмо правительству СССР, чтобы поднять легендарный корабль со дна Балтийского моря. Такая попытка позже была предпринята, но безуспешно. Так и лежит на дне моря любимый корабль Спаде — с пробоинами, обросший ракушками и морской травой…

В годы Великой Отечественной войны Теодор Юльевич несколько раз отправлял письма Сталину с просьбой послать его на фронт. Но ответа на свои обращения не получал. «Не доверяют», — мучительно думал Спаде, и сердце обжигало горькой обидой.

Только в 1954 году, после смерти Сталина, Теодору Юльевичу вернули адмиральские погоны и его любимый кортик. Но на этом «полная реабилитация» адмирала Спаде и закончилась, ему запретили жить в Латвии, отправив в ссылку в Темиртау. Здесь он обрел новых товарищей, особенно подружился с писателем Владимиром Исааковичем Левицким, тоже сосланным в город металлургов на вечное поселение. Тот заинтересовался судьбой Теодора Юльевича, хотел написать о нем роман, но вскоре писателя освободили из-за отсутствия состава преступления.