Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин Страница 44

В целом, по оценке кубинцев, переговоры прошли «в атмосфере откровенности, взаимного доверия и доброжелательности». По их мнению, ангольский президент был «честным и откровенным» [506].

Стоит отметить, что когда душ Сантуш встретился с советским послом В. П. Логиновым и Курочкиным 26 марта, он дал переговорам в Гаване оценку, практически совпадающую с кубинской [507].

И все же, несмотря на договоренности о необходимости выработки совместной позиции до представления предложений ангольскому руководству, подтвержденные во время поездки Курочкина в Гавану, трения между советскими и кубинскими высшими командирами в Анголе сохранялись. «Поло» даже сказал однажды Курочкину, что тот «допустил антикубинские выпады», когда на совместной встрече с «Педале» предложил вернуть тяжелое вооружение в пехотные бригады [508]. Более того, хотя первоначально обе стороны согласились начать крупную операцию в провинциях Мошико и Квандо-Кубанго во время сухого сезона в августе 1984 г., и эти планы получили одобрение душ Сантуша [509], кубинское командование вскоре изменило свое позицию. Это было сделано после нападения УНИТА на Кибалу, к северу-востоку от Луанды [510]. Нужно отметить, что ангольское командование в вопросе о проведении операции поддерживало Курочкина: «Эта операция должна поразить сердце противника, нарушить его управление», – сказал «Ндалу», предложив, однако, уменьшить глубину операции и надежно обеспечить снабжение войск. Он напомнил «печальную историю войск ФАПЛА, занимавших населенные пункты в этих провинциях и умиравших потом от голода и жажды» [511].

Подход кубинцев был, прежде всего, политическим: их решение об участии в операции зависело от результатов проходившей в то время поездки в Гавану «Киту», главы ангольской делегации на переговорах с ЮАР и США [512].

Так или иначе, операция в провинциях Мошико и Квандо-Кубанго началась, но вскоре внимание ангольского командования и его советников было переключено на район, прилегающий к столице страны: силы так называемого «2-го стратегического фронта» УНИТА совершили нападения на ряд находящихся там объектов. По словам «Педале», в этой обстановке необходимо было «не допустить противника до Луанды, иначе начнется паника и население станет неуправляемым» [513].

Курочкин полагал, что УНИТА начал «неподготовленное наступление на Луанду с тем, чтобы сорвать крупномасштабную операцию против 1-го стратегического фронта», и поэтому предложил продолжить ее. «Педале» принял решение продолжить первую фазу операции, которая развивалась вполне успешно. Однако у «Поло» было противоположное мнение, и он, в частности, не разрешил вылетов кубинских пилотов МиГ-23с для бомбежки основной базы УНИТА в Жамбе, близ границы с Намибией, ссылаясь на «малый радиус» действия самолетов этого типа [514].

Одной из проблем, стоявших перед Курочкиным во время его службы в Анголе, была слабость разведки ФАПЛА и особенно – утечка информации. «УНИТА знает все планы операции», – прямо сказал он однажды душ Сантушу [515].

Беседы с «Киту» в Гаване были успешными и завершились формированием совместной анголо-кубинской платформы для переговоров с ЮАР и США. Не менее важной была и договоренность о том, что отныне кубинцы (как правило, во главе с Рискетом) получили возможность участвовать в этих переговорах [516], сначала «за кулисами», а позднее и открыто.

Различная оценка советской и кубинской стороной характера войны в Анголе проявилась на встрече с ангольским президентом и высшим командованием ФАПЛА 29 сентября 1984 г. ГВС высказал мнение, что боевые действия в Шестом военном округе (то есть на юго-востоке Анголы) приняли «классический характер». УНИТА наступала «побатальонно, вооружена автоматами китайского производства, наступление и контрнаступление проводит при поддержке артиллерии». Он полагал, что оставшиеся две недели сухого сезона должны быть использованы для продолжения наступления ФАПЛА с целью нанесения как можно больших потерь противнику.

Однако мнение «Поло» было противоположным: «Война в Анголе не классическая. Она носит партизанский характер действий» [517]. Такое противоречие не могло пройти мимо внимания ангольского президента: «Здесь мы видим разные концепции ведения войны». Он признал, что УНИТА «узнала [518]план операции, убрала свои силы от наступающей группировки» и «вышла в районы добычи нефти и алмазов, а также в районы кофейных плантаций», и высказал мнение, что защита экономических объектов должна быть приоритетом [519].

Душ Сантушем было принято решение о прекращении операции. Таким образом, на этот раз «выиграл» «Поло», хотя на очередной встрече с Курочкиным он подчеркнул, что это было «решение самого президента» [520].

Несмотря на неудачи, Савимби хвастался на состоявшемся внеочередном съезде УНИТА, что к 20 декабря он будет в Луанде с 7 тыс. человек [521], но его планы были сорваны. А в январе следующего года на состоявшихся в Москве трехсторонних (СССР, Ангола и Куба) консультациях были согласованы меры по укреплению обороноспособности, независимости и территориальной целостности Анголы.

Это было вполне оправданно, так как Претория продолжала операции на ангольской территории и после временного вывода своих войск с юга страны. Журнал «Тайм» писал 10 июня 1985 г.: «Позор за позором преследовали южноафриканское правительство на прошлой неделе, после того, как группа из девяти коммандос попала в засаду ангольских войск…» [522]Действительно, хотя ЮАР обязалась вывести всех своих солдат из Анголы еще в апреле 1985 г., захваченный в плен 21 мая [523]командир этой группы капитан Вейнан ду Тойт на пресс-конференции в Луанде признал, что она была направлена в Анголу с задачей подрыва нефтеперегонного завода в Малонго, которым совместно владели американская «Галф Ойл Корпорейшн» и ангольская государственная компания «Сонангол» [524].