Казанова - Иен Келли Страница 44
Казанова - Иен Келли читать онлайн бесплатно
Он франт, очень высокого о себе мнения, надутый тщеславием как воздушный шар и суетливый как водяная мельница. Он всюду сует свой нос, волочится за всеми женщинами подряд, гоняется за любым шансом добыть деньги или использовать свои достижения, чтобы занять высокое положение в обществе. Он играет в алхимика со скрягами, в поэта — с красивыми женщинами, в политика — с влиятельными людьми, подстраивается под каждого человека, хотя всякому, кто наделен крупицей здравомыслия, он представляется посмешищем.
В это время Казанова снимал небольшую квартиру сразу за оживленной частью Санта-Мария-деи-Дерелитги (современная Калле Луиджи Торелли), хотя часто бывал и в палаццо Брагадина. Возможно, он хотел иметь собственное жилье — ему было двадцать восемь лет, в конце концов — и больше места для книг, страстным коллекционером которых он был. А может быть, ему хотелось больше свободы, чтобы общаться с иностранцами, которым был закрыт доступ в дом патриция. Возможно, что он предпочел жить рядом с Пьяцца Сан-Джованни-э-Сан-Паоло, потому что оттуда было легче добираться до Мурано на свидания с М. М. В любом случае, именно по этому адресу отправился начальник стражи сбиров, Маттео Варутга, для расследования утверждений о том, что Казанова занимается контрабандой соли.
Казанова с раннего утра по традиции венецианских гуляк бродил на зеленном рынке erbaria, он пребывал в расстроенных чувствах из-за того, что минувшей ночью проиграл деньги М. М., и тут он услышал о визите сбиров. Он отправился к Брагадину жаловаться, пылая праведным гневом, но для более умудренного жизнью сенатора визит дознавателя означал явное предупреждение. В обычных случаях начальник стражи сам бы не явился по такому делу, шпионы могли запросто сообщить ему, что Казановы нет на месте. Намек был очевидным. Совет Трех, в котором когда-то служил Брагадин, хочет лишь одного — надо уехать из Венеции.
Казанова, упрямый и гордый, отказался принять совет Брагадина. Он вернулся в свои апартаменты, и больше уже старый сенатор и его молодой наперсник никогда не виделись.
На следующий день, двадцать шестого июля 1755 года, после последней беседы Казановы с Брагадином, к Джакомо прибыли около сорока человек. Они арестовали Казанову. Интерес инквизиции был понятен, его полки обыскали и конфисковали десятки книг, среди которых были два главных труда по каббале («Ключ Соломона» и «Книга Зогар») и работы по астрологии, вместе с его собственными переводами стихов Ариосто и Петрарки, а также небольшая книжка с рисунками эротических поз Аретино (известная, в частности, за то, что она была достаточно мала, чтобы держать ее в одной руке). Ему приказали одеться, что Казанова сделал нарочито медленно и тщательно. Он надел свою лучшую рубашку с кружевами, тонкий красивый шелковый летний плащ и фатовскую шляпу, украшенную испанским кружевом и большим пером. С подчеркнутой невозмутимостью — или же с удивительной глупостью — он решил выступить на одной сцене с инквизицией, не угрожать и не разыгрывать трагедию, но просто насмехаться над судом. Это была роковая ошибка.
Тюрьма и побег
1755
Человек, запертый там, где невозможно что- либо делать, в одиночестве в почти полной темноте, где нельзя ничего разглядеть… или… встать во весь рост… готов попасть в Ад, — если он в него верит, — чтобы просто обрести хоть какую-то компанию. Именно одиночество ввергает человека в отчаяние.
Джакомо Казанова (1755)
Этот день, 26 июля 1755 года, который начался для Казановы столь драматично, из плохого превратился в ужасный. Джакомо привели в Новую тюрьму в районе Моста Вздохов, построенную так, чтобы пугать своей неприступной архитектурой и репутацией тайны. Казанова пересек глухой белый двор, куда выходила почти сотня зарешеченных окон, и попал в холодный сырой выложенный из известняка коридор. «Потом мы пошли по ступеням, которые вели к закрытому мосту (Мосту Вздохов), связывавшему тюрьму с Дворцом Дожей на другой стороне канала».
Как подозреваемый инквизицией, он очутился в той части дворца, которая считалась гораздо более страшной, чем новая тюрьма или Поцци, там находились помещения инквизиторов для дознания и их особая тюрьма Пьомби, располагавшаяся прямо под свинцовой крышей дворца. Ледяные зимой, летом, напротив, камеры раскалялись от солнца. «За мостом мы увидели лестничный пролет, уходивший к коридору, который вел к двум комнатам [Зал адвокатуры и Зал подписи]».
Казанова попал практически в сердце тайного правительства Венеции. Картины, позолота и расписные панно украшали стены помещений трибунала и секретариата, служа внешним фоном для официальных дел сенаторов. Но за этой парадной торжественностью располагался лабиринт тесных комнаток и тайных проходов, где выполняла зловещую работу инквизиция.
Процедуру формального опознания личности Казановы провел секретарь инквизиции Доменико Мария Кавалли, после чего его передали тюремщику в Пьомби. Потом его отвели в Зал Трех глав, в комнату, где собирались — только по ночам — инквизиторы от Совета десяти или Совета трех. Потолки этой комнаты расписал Веронезе, и до наших дней она дошла в почти неизменном виде, за исключением того, что в 1755 году на ее стенах появился дар кардиналу Доменико Гримани — триптих Иеронима Босха с изображением видений ада. Таким на много месяцев для Казановы мог стать последний образ «свободы».
По все более сужавшимся лестницам и коридорам его отвели в помещение над Залом Большого совета. Там тюремщик Лоренцо Басадонна вытащил ключ, а потом отвел Казанову к сделанной из лиственницы клети, одной из полудюжины находившихся там, размерами примерно восемь на десять футов и всего лишь пять футов высотой, причем дверь в нее была высотой три фута — примерно вполовину ниже роста нового заключенного. Во время всего этого Казанове, как судимому инквизицией, не сказали ни о выдвинутых против него обвинениях, ни о принятом Советом Трех приговоре: пять лет заточения. Его преступление было классифицировано как «религиозный вопрос», и слушаний по делу решено было не проводить.
«Удрученный и ошеломленный», он услышал, как за ним заперли дверь. Джакомо был лишен помощи семьи, своих молодых знатных друзей и даже Брагадина, чья щедрость к нему, согласно материалам инквизиции, была одной из причин, почему Казанова попал под подозрение. Его первая камера находилась над Залом инквизиции и имела маленькое зарешеченное окошко в двери. Джакомо охватило отчаяние, а затем и злость:
Я понял, что окончу свои дни в месте, где ложь выдают за правду, а реальность похожа на какой-то дурной сон; где ум теряет свои способности, и больное воображение может сделать человека жертвой или призрачной надежды, или ужасающего отчаяния. Я принял решение сохранять собственный разум путем упражнений во всей той философии, что хранил в своей душе, но никогда не имел случая заняться.
Тюремщик Лоренцо оказывал «частные» услуги — передавал письма и — изредка — еду и даже книги из внешнего мира. Он сразу же спросил у Казановы, что принести ему на обед. В камере было достаточно света и воздуха, но зимой там было холодно, а летом — невыносимо жарко. Однако продовольствие доставлялось регулярно, предоставлялась скромная мебель и книги (Казанова получил одну по выбору инквизиции — «Град мистический» сестры Марии из Агреды, которую счел еще более ужасной, чем окружающая обстановка) — так заключенные могли отчасти создать подобие своего прежнего образа жизни, находясь лишь в нескольких футах от приговоривших их судей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments