Мир Налы - Дин Николсон Страница 44

Вильнув рулем, я увернулся от выскочившего на дорогу горного козла. Нала навострила уши и вцепилась в ручки переноски. Козла мы уже оставили позади, а Нала все продолжала всматриваться в дорогу, быстро поглядывая по сторонам. Вскоре я увидел, что привлек Налу совсем не козел, а старушка в черном платье и чепце, загонявшая прутом двух белых коров в домик на опушке леса. Но рогатый скот – не самая послушная животина на этой планете! Коровы встали как вкопанные в каких-то метрах от жилища старушки и протестующе мычали. Женщине ничего не оставалось, как завопить что было мочи и начать хлестать коров прутом по крупу. Животин проняло, и спустя несколько мгновений, пригибая головы, они уже пролезали в домик. Старушка юркнула за ними и затворила за собой дверь. Я чуть живот не надорвал!

– Наверное, она пригласила их выпить чая! – сказал я Нале и потрепал ее по загривку.

Вот уже несколько дней я ехал по дорогам Грузии. Меня не покидало ощущение, что я въехал не только в другую страну, но и в совершенно другую эпоху. А может, даже в другой мир.

Впечатление это проявилось у меня за много километров до границы с Грузией. К грузинским пограничным постам тянулась нескончаемая стена фур, стоявших на обочине дороги. Несмотря на то что многие из них я миновал без очереди, добираться до будки пограничника мне пришлось долго. Когда наконец-то настал мой звездный час, я обнаружил военизированный блокпост с целой армией по флангам. Пограничники досматривали документы чуть ли не под микроскопом.

Нала, устав сидеть в переноске, забралась мне на руку и попыталась очаровать молодого пограничника. На этот раз ее сверхспособность дала осечку: мужчина отвернулся и отошел в сторону. Минут пятнадцать, не меньше, пограничники вертели наши документы в руках и так и этак. Они долго что-то оживленно обсуждали, а затем один из них заворчал и махнул рукой, чтобы мы проезжали.

Меня не покидало ощущение, что я вновь оказался в Албании. Тут и там мне попадались потихоньку разрушавшиеся вот уже какой год суровые бетонные здания времен Советского Союза. Дома в деревнях выглядели не лучше. Вид их покосившихся крылечек и обшарпанных фасадов вызывал лишь жалость. Дорога же, по которой я пробирался, отчаянно работая рулем, была как после бомбежки.

Усугубляли мое положение и водители: для них разделительной полосы словно не существовало. Чудом только не сбили! Машины проносились так близко, что даже Нала бросала испепеляющие взгляды на их водителей. Не желая испытывать судьбу, я старался, где это было возможно, ехать проселочными дорогами. Сельская местность Грузии впечатляла: живописные долины с реками, бегущими среди пышно цветущих холмов, и горы на горизонте равнодушными не оставили бы никого. Чем дальше мы забирались вглубь Грузии, тем сильнее крепло во мне ощущение, что я либо переместился во времени, либо оказался в какой-то фантастической стране из сказки. Та старушка с коровами служила ярким тому доказательством. Животные, казалось, были повсюду и жили вместе с хозяевами бок о бок: старушка с коровами – случай не единичный. Собаки, кошки, гуси, свиньи, куры – кого тут только не было! По дорогам постоянно бродили козы, коровы и костлявые клячи. Все это напоминало один огромный зоопарк или ферму. Только вот о животных тут никто и не думал заботиться: они выглядели хуже некуда.

Кто-то возразит мне, что у этих людей и так хлопот полон рот, чтобы еще над скотом трястись. Кто-то скажет, что я никогда не был на их месте, чтобы судить. На это я могу ответить: чтобы быть добрым, деньги не нужны. Увиденное расстроило меня, а первоначальная радость от живописных пейзажей поугасла.

Первую остановку я задумал сделать в курортном городе Батуми. Прибыли мы ранним вечером и успели как раз перед ливнем. Хоть Грузия страна и бедная, но люди здесь щедрые. Дают больше те, у кого почти ничего нет, – это я усвоил давно. Я заселился в маленький хостел со включенным ужином, и меня приняли, как брата, вернувшегося из долгих скитаний. Не успел я и глазом моргнуть, как в руках у меня оказалась стопка водки. «Начало конца», – подумал я и выпил. Затем выпил еще, и еще, и еще… В итоге я налакался до такой степени, что с утра едва встал с постели. К концу недели я должен был добраться до Тбилиси и получить новые покрышки «Швальбе», но похмелье мигом перекроило все мои планы – от выпитого я отходил целые сутки.

В Грузии даже похмеляться не надо: стоит только забраться на велосипед и отправиться в путь, как новые впечатления тут же все затмят.

Так, например, в одной деревеньке я увидел маленький автомобиль, надрывавшийся, чтобы вытащить застрявший грузовик. Грузовик был в пять, а то и в шесть раз больше тянувшей его малютки. Чем думал водитель автомобиля, мне неведомо. Такого я в жизни не видел! Неподалеку играли в мяч дети. Баскетбольный мяч являл собой жалкое зрелище, но детей это нисколечко не волновало. Они ликовали и смеялись, когда кто-нибудь забрасывал мяч в ржавое ведро, висевшее на ветке дерева. «Как в лагере беженцев, – вдруг вспомнил я. – Грузинским детям, как и детям беженцев, для хорошего настроения нужно немного».

Нельзя было и шагу ступить, чтобы не повстречать какую-нибудь животину. Каждый дом, казалось, имел стандартный набор животных: козы, куры и ослы. О собаках даже и говорить нечего – их было пруд пруди: любого размера, окраса и породы. Многие из них – бродячие. Они трусили по дорогам и полям в поисках еды или ночлега. У меня сердце кровью обливалось! Не прошло и пары часов, как за нами увязался один такой лопоухий приятель с коричневой в белых пятнах шерстью. Я вспомнил своего давно усопшего пойнтера Тила, который такого отчаяния, как этот приятель, даже не нюхивал. Сказать, что лопоухий пес был кожа да кости, значило ничего не сказать. Низко пригнув голову, он семенил за нами в двадцати-тридцати метрах и не сводил с нас грустного взгляда. Я притормозил, чтобы поздороваться с ним и угостить. Угощение пес проглотил одним махом. «Похоже, давненько не ел!» – подумал я и двинулся дальше с мыслью, что пес повернет вскоре домой. Но дома у пса, вероятно, не было. Лопоухий бежал за нами несколько километров и отстал, только когда мы выбрались на трассу, ведущую в Тбилиси.

Влившись в поток машин, я постоянно оборачивался: лопоухий одиноко стоял на обочине и смотрел нам вслед. Так мы и расстались. Следующие тридцать километров мои мысли кружились вокруг этого пса.

Долгие дни меня мучили угрызения совести, что я не вернулся и не помог бедняге!

Все эти несчастные животные только пробудили во мне еще более трепетное отношение к Нале, которая побывала с этими горемыками в одной лодке. Слава богу, что я нашел ее и смог подарить ей новую, лучшую жизнь!