История Египта c древнейших времен до персидского завоевания - Джеймс Брэстед Страница 44

Три статуи Аменемхета I. Из десяти, найденных в его пирамиде в Лиште. Известняк

Непосредственный и внимательный надзор номарха дал заметный толчок искусствам и ремеслам, и по всей стране появилось множество искусных ремесленников, хотя, естественно, придворные мастера не были ими превзойдены. Мы видим в их работе результат развития, начавшегося со времени древнейших династий. Великолепные ювелирные вещи принцесс царского дома обнаруживают техническое совершенство и утонченный вкус, абсолютно превосходящие наши ожидания. Если бы грабители дашурского некрополя не просмотрели этих погребений, мы никогда не ценили бы так высоко дарования Среднего царства. Немногое из того, что производилось позднейшими европейскими золотых дел мастерами, может превзойти как по красоте, так и по исполнению царские украшения, которые носились принцессами дома Аменемхета, приблизительно за 2000 лет до н. э.

Бюст статуи Аменемхета III

Литература также оставила ценные памятники, свидетельствующие о богатой и разнообразной жизни этой великой эпохи. Мы видели, как искусство письма двигалось вперед благодаря административным нуждам государства. Теперь развилась до тех пор отсутствовавшая единообразная система орфографии, и ей неизменно пользовались искусные писцы. Сохранился ряд прописей, по которым практиковались ученики в XX в. до н. э., и они показывают, какого труда стоило выписывать их. Язык и литературные произведения эпохи рассматривались в позднейшие времена как классические, и, несмотря на их чрезвычайную искусственность, суждение современной науки подтверждает взгляд империи. Хотя светская литература бесспорно существовала и раньше, тем не менее находим мы ее в Египте впервые в этот период. Несчастный вельможа Синуха, бежавший в Сирию после смерти Аменемхета I, вернулся на склоне лет в Египет, и повесть о его бегстве, жизни и приключениях в Азии стала излюбленной сказкой; ее популярность была так велика, что ее писали на черепках и осколках камня и клали в гробницы для развлечения умершего в ином мире. Потерпевший кораблекрушение в южных водах по дороге в Пунт прототип Синдбада-морехода вернулся со сказкой о чудесных приключениях на острове царицы змей, где он спасся и откуда, наделенный сокровищами и подарками, был отослан невредимым в родную страну. Жизнь двора и знати нашла свое отражение в народных сказках, повествующих о великих событиях при смене династий: так, всеобщее распространение имела в то время сказка о возникновении V династии, хотя дошедшая до нас копия была написана через столетие или два после ее падения. Искуснейшим писателям эпохи доставляло удовольствие пользоваться сказкой как средством проявить свою виртуозность в искусственном стиле, считавшемся тогда верхом всякого литературного достижения. Повесть, известная теперь под названием «Сказки о красноречивом крестьянине», была составлена единственно затем, чтобы вложить в уста удивительного крестьянина ряд изречений, посредством которых он отстаивал свою правоту против чиновника, поступившего с ним неправильно; он говорит с таким красноречием, что его ведут наконец к самому фараону, дабы монарх мог насладиться красотой текущей из его уст медовой риторики. К сожалению, многие его изречения страдают такой натянутостью и поэтический смысл настолько темен, что современное знание языка еще не позволяет нам разобраться в них вполне. Мы уже имели случай отмечать наставления, оставленные престарелым Аменемхетом I своему сыну, пользовавшиеся большой популярностью и сохранившиеся не менее чем в семи частичных копиях. Наставление, говорящее о разумном и трезвом образе жизни, столь ценившемся египтянами, представлено в ряде сочинений эпохи, таких как совет отца сыну относительно ценности искусства письма или мудрость визирей Древнего царства; хотя нет основания предполагать, чтобы мудрость Птаххотепа и Кегемни, сохранившаяся в свитке папируса Среднего царства, не была подлинным сочинением этих древних мудрецов. Замечательный философский трактат рисует уставшего от жизни человека, ведущего длинный разговор со своей неподатливой душой, которую он тщетно пытается убедить в необходимости совместно покончить жизнь и надеяться на лучшее будущее за пределами этого мира. Странное и темное произведение эпохи рисует пророка по имени Ипувер, изрекающего перед лицом царя потрясающие пророчества относительно грядущей гибели, когда общественная и политическая организация будет низвергнута, бедные станут богатыми, а богатые будут терпеть нужду, придут чужеземные враги, и установленный порядок вещей совершенно перевернется. Предсказав страшные бедствия для всех классов, пророк возвещает спасителя, который возродит страну: «Он приносит прохладу в зной. О нем говорят: „Он пастырь всего народа; нет зла в его сердце. Если его стадо заблудится, он целый день станет искать его… Воистину он оттеснит зло, когда прострет на него свою руку… где он в сей день? Покоится ли он среди вас?“» В этом странном «мессианском» оракуле пророк возвещает пришествие благого царя, который, как Давид еврейских пророков, спасет свой народ. Данное произведение есть, быть может, искусный энкомий царствующей фамилии, причем пророк представлен описывающим анархию смутного времени, предшествовавшего ее возвышению, и возвещающим ее появление для спасения народа от гибели. Образцы этого замечательного вида литературы, древнейший пример которого мы имеем сейчас перед собой, могут быть прослежены вплоть до первых веков христианской эры, и мы не можем удержаться от заключения, что он дал еврейскому пророку форму и в удивительной мере также и содержание для мессианских пророчеств. Евреям оставалось сообщить этой древней форме высшее этическое и религиозное содержание.

Деревянная статуя принца Эвибра. Каирский музей

Голова Аменемхета III. От сфинкса, найденного в Танисе

Арфист, поющий перед пирующими

Столько произведений египетских писцов обладает поэтической формой, что трудно разграничить поэзию и прозу. Все до сих пор разобранные вещи в значительной мере поэтические, даже среди простого народа существовали произведения несомненно стихотворные. Песня батраков, гоняющих скот взад и вперед по молотильному току, в нескольких безыскусных строках рисует простой и здоровый труд простонародья; песня арфиста на пиру в палатах богача – песня, проникнутая предвидением грядущего мрака и рекомендующая безудержное веселье в настоящем, пока еще не наступили трудные дни.