Императрица Елизавета Петровна - Нина Соротокина Страница 43

Об аресте канцлера Екатерина узнала на следующий день утром. Лев Нарышкин принес записку от Понятовского: «Человек никогда не остается без помощи; пользуюсь этим путем, чтобы предупредить вас, что вчера вечером граф Бестужев арестован, лишен всех чинов и должностей; с ним арестованы ваш бриллиантщик Бернарди, Елагин и Ададуров». Последние – это все ее люди, к Бестужеву они имели отдаленное отношение. Елагин, бывший адъютант графа Алексея Разумовского, был другом Екатерины и Понятовского, с Ададуровым она тоже была дружна, еще с тех пор, когда он учил ее русскому языку. Она рекомендовала Ададурова Бестужеву, как человека, на которого можно положиться.

Обо всех этих событиях Екатерина рассказывает в своих «Записках». Она испугалась, она была в шоке, но приказала себе делать вид, что ничего не произошло. Вечером при дворе были две свадьбы – Бутурлина и Льва Нарышкина. Обычно государыня бывала на свадьбах своих приближенных; на этот раз ее не было ни на балу, ни на ужине. Во время бала Екатерина подошла к маршалу свадьбы Трубецкому. Рассматривая его маршальский жезл, спросила как бы между прочим:

– Что это за чудеса? Нашли вы больше преступлений, чем преступников, или у вас больше преступников, чем преступлений?

Трубецкой ответил:

– Мы сделали то, что нам велели, но что касается преступлений, то их еще ищут. До сих пор открытия неудачны.

Поговорила Екатерина и с фельдмаршалом Бутурлиным. Вот его ответ:

– Бестужев арестован, но в настоящее время мы ищем причину, почему это сделано.

На следующий день верный канцлеру человек – саксонский советник Штамбке – сообщил Екатерине: «Бестужев наказал передать, чтобы она не имела никаких опасений, что все опасные бумаги он сжег». Екатерина спросила, как он общается с канцлером.

«Он мне сказал, – пишет великая княгиня, – что трубач-охотник передал ему эту записку и было условлено, что впредь будут класть между кирпичами недалеко от дома графа Бестужева… все, что захотят друг другу сообщить. Я велела Штамбке очень остерегаться, чтобы эта опасная переписка не открылась, но хотя он сам казался мне в большой тревоге, тем не менее он и граф Понятовский продолжали переписку».

Сама Екатерина через свою юнгфрау Владиславову (креатура Бестужева) послала записку зятю Владиславовой Пуговишникову с опасным текстом: «Вам нечего бояться, успели все сжечь». Далее Екатерина с очаровательной непосредственность, чувствуя себя совершенно правой по отношению к Елизавете, рассказывает, чего должен был опасаться переписчик Пуговишников. «Болезненное состояние и частые конвульсии императрицы заставляли всех обращать взоры на будущее; граф Бестужев и по своему месту и по умственным способностям не был, конечно, одним из тех, кто об этом подумал последний. Он знал антипатию, которую давно внушили великому князю против него; он был весьма сведущ относительно слабых способностей этого принца, рожденного наследником стольких корон. Естественно, этот государственный муж, как и всякий другой, возымел желание удержаться на своем месте; уже несколько лет он видел, что я освобождаюсь от тех предубеждений, которые мне против него внушили; к тому же он смотрел на меня лично как на единственного, может быть, человека, на котором можно было в то время основать надежды общества в ту минуту, когда императрицы не станет. Это и подобные размышления заставили его составить план, по которому по смерти императрицы великий князь будет объявлен императором по праву, а в то же время я буду объявлена его соучастницей в управлении, что все должностные лица останутся, а ему дадут звание подполковника в четырех гвардейских полках и председательство в трех государственных коллегиях, в коллегии иностранных дел, военной и адмиралтейской. Отсюда видно, что его претензии чрезмерны». Последней фразой Екатерина дает понять, что ее отношения с Бестужевым по-прежнему сложные. Не любит она его, что и говорить. Если в этих записках Екатерина не подвирает, то Бестужева, грубо говоря, арестовали за дело.