Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века - Сергей Охлябинин Страница 43

Александре Мельниковой, детские и отроческие годы которой совпали с пореформенной жизнью усадьбы, довелось наблюдать немало нелицеприятных картин в поведении крестьян. И злорадство богатых мужиков в пасхальные дни, когда они отказали в мелкой просьбе ее отцу, слепому доброжелательному человеку, и низкую культуру вчерашних музыкантов «домашнего оркестра», фактически выпестованных и обученных помещиком.

«И вот я снова в Вознесенском. Казалось бы, так недавно была я здесь; а какие огромные перемены произошли у нас с тех пор! Словно и воздух не тот стал, чем я дышала прежде. Да, вот именно воздух не тот, не прежний наш, давно знакомый, повеяло волей, и взошла новая заря. Для многих эта новая заря обновившейся России была темной грозовой тучей, пугавшей помещиков, у которых новые порядки отняли старую власть и привычные доходы.

У нас же в имении не произошло ничего особенного, и когда отец мой стал объяснять крестьянам их новые права — некоторые загалдели в ответ: зачем нам, батюшка, изменять старые порядки? Вы наши отцы, мы ваши дети и т. п.

…Ввели Уставную Граммату и затем порешили между собой полюбовно, отец с бывшими крепостными своими, что — "…все прочее останется по-старому: коли ежели что кому понадобилось, пусть в контору придет и заявит о нужде своей, леску ли на постройку, хворосту ли на топливо, или чего другого. Чем могу — пособлю!" Дружески закончил отец свою речь, и мужички, повопив неоднократно "благодарим покорно, батюшка Николай Прокофьевич", — весело разошлись по домам.

Но на первую же Пасху вышел разлад, ужасно огорчивший отца и возбудивший в нем сильное негодование против "меньшого брата". Во время Великого Поста какая-то эпидемия опустошила весь господский птичник, так что к святой приходилось покупать яйца, чего старики не запомнят. И решили у нас отец с матерью, затаив эту первую, горькую обиду, послать на село к богатым мужикам, попросить у них яиц к празднику! Но вновь освобожденные, временно обязанные крестьяне, вероятно, попросту желая покуражиться перед господами своими новыми правами, или по наущению, отвечали посланному, что теперь, мол, не те времена, чтобы господам "уважать", — и яиц не дали. Когда этот ответ передали отцу, он чуть не заплакал от досады и от боли, но за яйцами к празднику послали в город, на базар, и эта обида была горше первой.

В первый день Пасхи по исстари заведенному порядку, вошедшему в обычай, — в средине двора, перед домом накрывались длинные столы для угощения крестьян, приходивших христосоваться, и вся прислуга из господского дома должна была прислуживать обедающим.

Отец знал всех мужиков по голосу (он ослеп) и любил в такие дни балагурить с некоторыми из наиболее известных ему. Ничто не было изменено и на этот раз; столы, покрытые чистыми скатертями, ожидали обычных гостей. Наконец отошла поздняя обедня, пришел священник, поздоровался с хозяевами и благословил яства и пития. Затем стали подходить христосоваться, с одной стороны, мужики к отцу, а с другой — некоторые бабы к матери, отец по-старому христосовался со всеми, называя некоторых по именам и на степенное: "Христос воскресе!" — радушно отвечал каждому, подставляя щеку. — "Воистину воскресе".

Но когда первый из подошедших к нему мужичков, также по-старому, полез было за пазуху со словами: с праздником, батюшка! — отец не выдержал и отвечал громко, чтобы все слышали: "Нет уж, братцы, спасибо! Не нужно мне ваших яичек теперь, коли в нужде отказались дать. Приберегите их для себя, а я ни от кого не возьму". Вследствие этого первого недоразумения, отец отдал приказ конторе, чтобы по всем лесам были поставлены лесничие и чтобы без ведома конторы или особого ярлыка никому из леса ничего не отпускать.

Так что заслуживают ли уважения эти вчерашние крепостные мужички, что уже сегодня (сразу после отмены крепостного права) отказывают барину в доброй, скрепленной веками взаимовыручке? А тем более печально, что это всего лишь кураж, желание досадить вчерашнему барину, отплатить злом за добро…» (Мельникова А. Воспоминания о давно минувшем и недавно былом).