Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс Страница 43

Вскоре стало ясно, что немцы были намерены взломать оборону левого фланга и что для достижения этой цели они сосредоточили всю массу артиллерийского огня на 4-й дивизии. Фактически же самым слабым звеном в британской линии обороны был правый фланг, поскольку его не прикрывал корпус Хейга, который по-прежнему отходил на юг. Наконец, примерно часов в 12 дня, начало сказываться давление, оказываемое наступающими на оборону 5-й дивизии, и, сперва по несколько человек, а позже группами большего состава, солдаты начали отходить. Они перебегали от одного укрытия к другому и, нанося время от времени ответные улары по противнику, замедляли его продвижение. Теперь пришло время отводить пушки. В силу ее малочисленности артиллерия в БЭС всегда была объектом особой заботы, поэтому потребовались особое искусство и немалая храбрость, чтобы отвести батареи дивизионной артиллерии по обращенным к противнику и насквозь простреливаемым немцами скатам высот. После того как пушки были отведены и установлены на позициях для обеспечения прикрытия дальнейшего отхода, начала свое отступление пехота, которой пришлось с боем прокладывать себе дорогу среди передовых отрядов немецкого III корпуса, выдвинувшихся с целью отрезать англичан от долины реки Селль.

Не всем подразделениям БЭС удалось выйти из Ле-Като. К середине дня там оказались отрезанными и были разбиты подразделения 2-го Саффолкского батальона, однако большинству других батальонов удалось без особых сложностей оторваться от противника. В начале наступающего вечера генерал Смит-Дорриен наблюдал за тем, как мимо него нескончаемым потоком идут по дороге солдаты его корпуса, «подобно толпам болельщиков после скачек» — с трубками во рту, спокойные и уверенные. Благодаря упорству, проявленному в боях на фланге 4-й и 5-й дивизиями, смогла отойти без особых затруднений 3-я дивизия, которая оборонялась в центре. Правда, при этом был потерян еще один батальон — 1-й хайлендерский Гордона, который не получил приказа об отходе и продолжал сражаться до тех пор, пока не был разгромлен. Немцы не преследовали своего противника, и позже вечером, когда II корпус продолжал удаляться от поля боя, немецкие снаряды разрывались на оставленных позициях.

Сражение при Ле-Като является примером хорошо организованного и небольшого по масштабам сражения, заслуга в проведении которого всецело принадлежит генералу Смит-Дорриену, бесстрашным войскам его корпуса и двум дивизиям — 4-й и кавалерийской, — которые оказали ему неограниченную поддержку. Сам Смит-Дорриен также отдает должное французской кавалерийской дивизии генерала Сорде, которая остановила продвижение немецких частей на левом фланге и в середине дня очень эффективно использовала свои 75-мм орудия против немецкой пехоты. Как об этом говорит официальная история: «Не имея прикрытия ни на одном из флангов, II корпус дал бой вдвое превосходящим силам противника, нанес ему ощутимый удар и практически без помех, если не считать столкновений на правом фланге 5-й дивизии, вывел свои войска из боя».

«Упреждающий удар», нанесенный Смит-Дорриеном у Ле-Като, оказался очень эффективным. Прошло целых двенадцать часов, прежде чем Клук смог собрать свои дивизии и вновь пуститься в погоню, и Смит-Дорриен отметил в своем дневнике, что, «если не считать отдельных групп всадников и конных отрядов, которые не приближались на расстояние выстрела», следующие двенадцать дней их отступления никто не причинял беспокойства его корпусу. Как всегда, успех достался дорогой ценой. После сражений при Монсе и при Ле-Като общие потери британских войск составили 7812 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, включая 2600 солдат, взятых в плен, и 38 орудий.

Теперь, после того как за плечами у них оказалось два сражения, которые, если и не были явными победами, поражением тоже никак не назовешь, наверное, стоит взглянуть попристальнее на трех генералов Великобритании, в наибольшей степени связанных с этими боями, и дать оценку их действиям. Мало что можно сказать о командовавшем I корпусом генерале Хейге, поскольку его корпус практически не привлекался к боевым действиям, и судить его по делам его еще только предстоит. Что касается генерала Смит-Дорриена, то ему, несомненно, нужно отдать должное, поскольку он выполнял все, что намеревался, и делал это хорошо. Он дважды выходил на бой с более сильным противником и в такой местности, которая не обеспечивала ему особых преимуществ, и заводил его в тупик, умело спасая своих солдат и сохраняя боеспособность своих частей на следующий день. В свете таких фактов не выдерживает никакой критики ни один из упреков в адрес генерала Смит-Дорриена, несмотря на то что спустя годы после данных сражений обвинения в некомпетентности и выдвигались его командиром, фельдмаршалом сэром Джоном Френчем. Однако важно отметить, что в ту пору Френч их не выдвигал.

Сам главнокомандующий БЭС ничем особенным не прославился во время этой войны, и совсем нетрудно найти прорехи в его деятельности на этом поприще. Хоть это было и не всецело по его вине, но ему не удалось установить нормальных деловых отношений с Ланрезаком, а 25 августа он выглядел командиром, не имеющим никакого представления об обстановке, в которой оказались его солдаты. Приказ, в котором II корпусу предписывалось продолжить отступление из Ле-Като, был издан им в условиях полного неведения условий, в которых Смит-Дорриену придется выполнять этот приказ. Конечно, какая-то часть вины за это может быть возложена на постоянное отсутствие надежной связи, но ведь Френч ничего не сделал, чтобы установить положение дел со II корпусом, кавалерийской дивизией, а также с 4-й дивизией и 19-й бригадой. И это при том, что все эти соединения находились под его прямым командованием, а три последние части подчинялись непосредственно ставке главнокомандующего. Данные три подразделения в течение всего дня 25 августа вели боевые действия, и одно это обстоятельство должно было бы служить признаком того, что II корпус может испытывать определенные затруднения.

Фельдмаршал Френч практически не прикладывал никаких усилий, чтобы повлиять на течение событий ни во время сражений при Монсе и при Ле-Като, ни во время отступлений, последовавших за ними. Говорить командующим корпусов, что им самим надлежит принимать решение об отводе войск из-под Монса, это — в лучшем случае — странный способ управления войсками для любого командующего армией и не в последнюю очередь потому, что здесь можно усмотреть нежелание взять на себя ответственность. Похоже, что Френч большую часть времени проводил вдали от своей ставки, и не исключено, что благодаря этому обстоятельству он не имел четкого представления об оперативной обстановке, особенно в том, что касалось II корпуса. Возможно, фельдмаршал Френч чувствовал себя спокойнее и более уверенно, управляя войсками непосредственно на поле боя. Однако трудно расстаться с ощущением, что масштабы этой войны, столь отличной от всего, с чем приходилось сталкиваться фельдмаршалу Френчу до этого, подавили его способность к объективной оценке обстановки. Помимо всего этого, как свидетельствуют его собственные мемуары, фельдмаршал Френч уделял слишком много внимания размышлениям над недостатками, реальными или мнимыми, своего упорно сражающегося подчиненного — генерала Ораса Смит-Дорриена. Однако до поры до времени Френч свои сомнения держал при себе.

Но даже учитывая все промахи главнокомандующего британскими войсками, беспристрастный анализ сражений при Монсе и Ле-Като не может отразиться плохо на репутации любого из генералов Великобритании. С другой стороны, если обвинять генерала Ланрезака, необходимо не забывать, что положение, в котором оказались его войска и в котором ему пришлось воевать, оказалось именно таким, о каком он не один раз предупреждал Генеральный штаб Франции. Понятно, почему армия Великобритании с гордостью вспоминает об этих своих успешных боевых действиях, однако сражения при Монсе и Ле-Като были небольшими сражениями, которые оказывали мало влияния на исход титанической борьбы, которая тогда разгоралась на Западном фронте между армиями Франции и Германии.