Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский Страница 43

Главный удар приходился по 8-й итальянской армии, которая, как известно, сразу побежала. Далее оставалось только развивать прорыв специально созданными для этой цели подвижными танково-механизированными и кавалерийскими группировками. Обезопасить фланг от возможного контрудара со стороны группы «Голлидт» можно было путем стремительного выхода ей во фланг и даже тыл через позиции итальянских войск. Кстати, так оно и было 16 декабря. Манштейн вспоминал: «Вследствие развала итальянской армии и бегства почти всех румынских войск на левом фланге группы Голлидта, противник мог продвигаться в направлении переправ через Донец у Белой Калитвы, Каменска и Ворошиловграда, не встречая почти никакого сопротивления. Только в районе Миллерово, как одинокий остров в красном прибое, оказывала сопротивление вновь созданная на правом фланге группы армий «Б» группа Фреттер-Пико. Но все же противник имел возможность по своему усмотрению повернуть на восток для удара в тыл группе Голлидта или группе Мита или же продолжать продвижение на юг, по направлению к Ростову» ^[142].

Итак, все опасения, изложенные Г.К. Жуковым в телеграмме от 29 ноября, операция «Сатурн» снимала. Прорыв был бы столь стремительным, что Голлидт и Манштейн не успевали даже подумать о концентрации своих сил, так как в тылах у них уже находились бы советские войска. Добавим, что в ноябре никакой группы «Фреттер-Пико» не существовало и путь на Ростов оставался свободен. Немцы, как говорится, и ахнуть бы не успели, как танки Лелюшенко уже были бы в Ростове и захлопнули невиданный в военной истории капкан.

Конечно, противник предпринял бы попытку вырваться из кольца. Но каковы были его возможности в этом плане? Прежде всего, все опасения советского командования в отношении армии Паулюса являлись беспочвенными. Генерал Паулюс, во-первых, не имел соответствующего приказа Гитлера. А во-вторых, прекращение подвоза топлива превратило технику 6-й армии в груду мертвого металла. Паулюс докладывал в Ставку фюрера, что для его танков, из которых еще около 100 были готовы к бою, горючего имелось не более чем на 30 километров хода. В целях обеспечения прорыва требовалось перебросить по «воздушному мосту» 4000 тонн бензина. Конечно, это было невозможно. Именно такой аргумент неизменно использовал Гитлер в спорах с Манштейном, настаивавшим на немедленном отходе 6-й армии из Сталинграда: «Чего же вы, собственно, хотите, ведь у Паулюса горючего хватит только на 20 или в лучшем случае 30 километров; он ведь сам докладывает, что в настоящее время вовсе не может осуществить прорыв». Таким образом, мнению командования группы армий «Б», с одной стороны, противостояло мнение Главного командования, которое в качестве обязательного условия прорыва выдвигало удержание 6-й армией остальных участков фронта под Сталинградом, и, с другой стороны, мнение командования армии, которое считало прорыв невозможным ввиду недостатка топлива.

Через Ростов проходили коммуникации не только 6-й армии, но и 4-й румынской и 4-й танковой армий, всей группы армий «А». Соответственно, без горючего оставался не только Паулюс. Между тем расстояние от позиций группы армий «А» на Кавказе до Ростова составляло не менее 600 километров. 4-ю танковую армию, стоявшую южнее Сталинграда, от Ростова отделяло 400 километров. Запас хода основного немецкого танка T-IV не превышал 110 километров. Так что даже без учета противодействия советских войск все эти немецкие армии все равно не дошли бы до Ростова. У них просто не было достаточных для успешного прорыва запасов горючего. И никакой «воздушный мост» не мог спасти такую массу войск.

Но если существовал риск, что немцы все-таки каким-то образом дойдут до Ростова, то его можно было предотвратить. Поскольку на таком удалении от главного театра военных действий немецких войск почти не имелось, Красная Армия могла выдвинуться вперед и захватить переправы через Днепр, обеспечивавшие снабжение южного крыла вермахта. В этом случае дистанция прорыва для 4-й танковой армии значительно удлинялась и достигала 700 километров, а для группы армий «А» — почти 900 километров. Очевидно, что немецкие войска оказывались в безнадежном положении.

A.M. Василевский утверждает, что Юго-Западный и Воронежский фронты в ноябре 1942 года не были готовы к проведению операции «Сатурн». Тогда ее следовало начинать, как он сам предполагал, 10 декабря. Или 16 декабря, когда она действительно началась в виде «Малого Сатурна». При таком образе действий Красной Армии войска Голлидта и Манштейна не успевали бы выскользнуть из ловушки. Дело в том, что расстояние от позиций 8-й итальянской армии до Ростова составляло только 300 километров. Поэтому советские войска продвигались бы с опережением в 100 километров. Таким образом, достигалось не только взятие Ростова. В марте 1943 года немцам было бы уже фактически нечем проводить наступательную операцию в районе Харькова. Никогда в истории нашей армии не появилось бы позорное пятно еще одного харьковского разгрома.

Наконец, интересно рассмотреть потенциальные возможности крушения всего южного крыла немецкого Восточного фронта. Прежде всего, потеря такой массы войск не могла быть ничем восполнена. Не было у немцев таких резервов. В линии фронта появлялся разрыв шириной чуть ли не в 400 километров. Опять же, закрывать его было нечем. Красная Армия, не в пример вермахту обладавшая значительными резервами, могла решать две задачи: разгром группы армий «Центр» путем удара во фланг и тыл и развитие глубокого прорыва на Украине, освобождение без особых потерь Киева, Донбасса, Крыма, выход к государственной границе. Фактически речь шла о полном разгроме фашистской Германии еще в 1943 году А штурм Берлина состоялся бы весной сорок четвертого.

Советская история определяет Сталинградскую битву как коренной перелом в ходе войны. В действительности следует признать, что до коренного перелома оставалось еще более полугода. Потеря войск сталинградской группировки, конечно, была катастрофой, но не настолько тяжелой, чтобы реально переломить ход боевых действий в пользу Красной Армии и окончательно сломить вермахт и в психологическом, и в военном отношении. Ведь чуть больше месяца прошло с момента капитуляции Паулюса, когда советские войска потерпели тяжелейшее поражение в битве за Харьков и отступили под натиском противника на 150–200 километров к востоку. Все это, увы, не говорит в пользу утверждения о коренном переломе.

Действительный коренной перелом наступил после Курской битвы. Тогда германская армия в самом деле потерпела окончательное поражение и полностью утратила инициативу. Но произойти это могло гораздо раньше. Подтверждением тому могут послужить слова Манштейна: «Как бы ни велик был выигрыш советских войск, все же им не удалось достичь решающей победы — уничтожения всего южного фланга, что мы ничем не могли бы компенсировать».