Первая встреча – последняя встреча - Эльдар Рязанов Страница 43

«Я понял. За все мученья,

За то, что искал и ждал, –

Как белую птицу Спасенья,

Господь мне её послал…»

Эльдар Рязанов. Скажите, а были какие-то предложения выйти замуж, ухаживания?

Лидия Владимировна. Да, конечно, были. Были и ухаживания, и какие-то романы. Я не помню ничего. Мне неинтересно это вспоминать.

Эльдар Рязанов. В общем, Вертинский главный и единственный мужчина в вашей жизни?

Лидия Владимировна. Конечно. Единственный! Только я не знаю, как будет на том свете? Я умру, а он вдруг встретит меня там с какой-нибудь другой дамой?!

Эльдар Рязанов. Как вы попали в кино? Свою первую роль вы сыграли в «Садко»?

Лидия Владимировна. Кто-то сказал режиссеру Александру Птушко: «Вы ищете сказочное лицо на роль птицы Феникс? Пригласите жену Вертинского». Птушко мне позвонил. Стали делать грим. Хотели мне лицо покрасить золотой краской. Я категорически запротестовала. Я знаю, как для праздника во Флоренции покрасили мальчика бронзовой краской. А к ночи он умер, ведь поры не дышат.

С гримом и костюмом была большая волынка. В Большом театре заказали корсет. Купили в зоопарке двух несчастных павлинов, убили. Из их перьев сшили одеяние. Ужасно мне было жалко этих павлинов.

Эльдар Рязанов. Как ваш кинодебют оценил Александр Николаевич?

Лидия Владимировна. Как-то помалкивал. Мы приехали на просмотр фильма с опозданием. Вошли в зал на «Мосфильме», и Вертинский замер, обалдевший. На экране была голубая комната, и я сидела в виде птицы Феникс на веточке. Это было сказочное зрелище.

А потом я еще снималась у Григория Козинцева в «Дон Кихоте». Играла герцогиню. Александр Николаевич эту картину посмотрел в свой последний вечер. Он был на гастролях в Ленинграде, а я была в Москве. Вертинскому устроили специальный просмотр на студии «Ленфильм». С ним были администратор, пианист и двоюродный брат.

Эльдар Рязанов. Вы не разговаривали с ним потом по телефону, в этот последний его вечер? После просмотра фильма?

Лидия Владимировна. Нет.

Эльдар Рязанов. Почему он не позвонил вам?

Лидия Владимировна. Он не мог. По дороге в «Асторию» они заехали в магазин. Александр Николаевич сказал: «Я хочу купить бутылочку коньяка. Мы сейчас посидим, поговорим про фильм. А завтра я встану, первым делом буду писать Лиде письмо. Она замечательно сыграла. Вы тоже напишите ей, выскажите свое мнение…» А через полчаса он умер. Успел только надеть пижаму и сказать: «Плохо, плохо!» И всё! Сказали, что никакая бы «Скорая помощь» не помогла. Удар был очень сильный.

Эльдар Рязанов. В конце жизни он написал страшные строки:

«У меня пропал аппетит к жизни. Я разлюбил природу, музыку, искусство, даже свое искусство. Потом я разлюбил людей, детей, цветы, стихи, книги, театр и многое другое. Наконец женщин – это последнее, что я разлюбил. Сужается круг, сейчас у меня остаются дети, семья, жена, дом. Немного тщеславия еще кое-как тлеет. Не горит любовь к искусству, к актерству, к мастерству. Самое страшное, что женщины ушли из моей жизни…»

Анастасия. Я вам уже рассказывала, Эльдар Александрович. У меня всегда было чувство, что мы с ним рано расстанемся. Мне было двенадцать с небольшим лет, когда раздался звонок из Ленинграда. Мама счастливая, в ночной рубашке, зажгла свет и села ждать у аппарата. Ведь тогда не сразу соединяли с междугородней. Я выбежала в коридор и спросила: «Что? Папа? Что, он умер?» Еще ничего не было известно, а я так сказала. Мама рассердилась: «Да ты что?! Что ты говоришь? Ну-ка иди отсюда». А на следующее утро мама нам сказала, что он умер. Мы плакали. Потом привезли гроб с телом. Папу везли из Ленинграда, поэтому он был в цинковом гробу. Панихида состоялась в здании, где впоследствии был «Современник», теперь оно снесено. И когда рушили здание театра, то строители нашли этот цинковый гроб. Представляете? Я помню, нас не пустили на кладбище. Уже был предел слез. Мы так рыдали, что нас просто решили не брать туда.

Л.В. Вертинская в фильме «Королевство кривых зеркал»

Марианна. После его смерти был сделан памятник, мама посадила две голубые ели около могилы, как бы две доченьки.

Анастасия. У него пристанище было только в Москве, в России. Он родился, по-моему, под кочевой звездой. Его путь был бесконечным. Он рано потерял родителей, рано ушел из дома, был на войне, странствовал по России, стал петь, покинул родину, объехал весь мир. Он как пастух, который не указывает стаду путь, а просто пускается туда, куда бредет само стадо в поисках своей травы…

ПРОЩАЛЬНЫЙ УЖИН

Сегодня томная луна.Как пленная царевна.Грустна, задумчива, бледнаИ безнадежно влюблена.

Сегодня музыка больна.Едва звучит напевно.Она капризна, и нежна,И холодна, и гневна.

Сегодня наш последний деньВ приморском ресторане.Упала на террасу тень,Зажглись огни в тумане.

Отлив лениво ткет по днуУзоры пенных кружев.Мы пригласили тишинуНа наш прощальный ужин.

Благодарю Вас, милый друг.За тайные свиданья.За незабвенные словаИ пылкие признанья.

На Тверской улице на доме, где квартира Вертинских, открывают мемориальную доску памяти великого Артиста.

Настя, Марианна и Лидия Владимировна Вертинские

Они, как яркие огни.Горят в моем ненастье.За эти золотые дниУкраденного счастья.

Благодарю Вас за любовь.Похожую на муки.За то, что Вы мне дали вновьИзведать боль разлуки.

За упоительную властьПленительного тела.За ту божественную страсть,Что в нас обоих пела.

Я подымаю свой бокалЗа неизбежность смены,

За Ваши новые путиИ новые измены.

Я не завидую тому,Кто Вас там ждет, тоскуя...За возвращение к немуБокал свой молча пью я!

Я знаю, я совсем не тот,Кто Вам для счастья нужен.А он – иной... Но пусть он ждет,Пока мы кончим ужин!

Я знаю, даже кораблямНеобходима пристань.Но не таким, как мы!Не нам, бродягам и артистам!

Несколько жизней Романа Гари

Герой этой истории, Роман Гари, – блистательный писатель, удостоенный многих литературных премий, в том числе и Гонкуровской. Причем последней он удостоин дважды. Случай уникальный! Вернее единственный! Вот что сказал о нем Евгений Евтушенко: «…Роман Гари – это мое запоздалое, но счастливое открытие. Вы знаете, когда я прочитал его два романа, «Обещание на рассвете» и «Жизнь впереди», я был совершенно потрясен – как я раньше вообще мог существовать, не зная этого писателя?!»