Сталин и НКВД - Леонид Наумов Страница 43

17 января 1938 года Сталин направляет указание Ежову о необходимости изменения направления работы. «1. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана… Нужно иметь в виду, что эсеров в нашей армии и вне нашей армии сохранилось у нас немало. Есть у НКВД учет эсеров («бывших») в армии? Я бы хотел получить его и поскорее. Есть у НКВД учет «бывш.» эсеров вне армии (в гражданских учреждениях)? Я бы хотел также получить его недели через 2–3…

4. Сообщаю для ориентировки, что в свое время эсеры были очень сильны в Саратове, Тамбове, на Украине, в армии (комсостав), в Ташкенте и вообще в Средней Азии, на Бакинских электростанциях, где они и теперь сидят и вредят в нефтепромышленности.

Нужно действовать поживее и потолковее».

Этот документ часто цитируется исследователями с двух точек зрения. Во-первых, говориться о новом витке репрессий против командного состава РККА (бывших эсеров или тех, кого подозревали в этом). Действительно, были арестованы командарм 1-го ранга, командующий Белорусским округом И.П. Белов, командарм 2-го ранга, командующий Ленинградским округом П.Е. Дыбенко, комкор И.К. Грязнов, командующий Среднеазиатским военным округом, командарм 2-го ранга М.К. Левандовский, командующий Приморской группой войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии и др. Судя по диаграмме № 4, аресты военных, которые осуществлял центральный аппарат НКВД в январе 1938 г., превосходили по размаху «дело Тухачевского». Во-вторых, о новом витке репрессий против бывших эсеров, который сразу отразился на ходе «кулацкой операции».

Но в этом документе есть еще одна очень интересная приписка, которая пока не анализировалась исследователями. Вождь пишет, что «очень важная задача: укрепить области ДВК новыми чекистскими силами со стороны. Это гораздо важнее, чем укрепление областей Казахстана, которое можно сделать в следующую очередь.

О чем это говорит вождь? Проще всего с вопросом «укрепления НКВД Казахстана» — 20 января 1938 г. там появился новый нарком Станислав Реденс. Возможно, что Сталин не считал это первоочередным кадровым решением, хотя, конечно, такое назначение не могло пройти без его санкции. Интереснее другое: кого именно предлагает менять Сталин в ДВК и на кого?

Здесь нас ждут сюрпризы. НИ ОДНО КАДРОВОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ, предпринятое между январем и маем 1938 года, не может быть понято, как реализация сталинского указания «укрепить области ДВК новыми чекистскими силами со стороны». Весной 1938 года действительно прошли некоторые новые назначения, но все они были внутри УНКВД ДВК. Вряд ли вождь говорил о ротации на уровне начальников отделов управлений: получается, Ежов не выполнил прямое указание Сталина? Тянул с реализацией «очень важной задачи» четыре месяца? С другой стороны — почему вообще возник вопрос о необходимости «укрепить Дальний Восток»? Разве руководитель УНКВД Дальневосточного края Г.С. Люшков не справляется? Что конкретно происходило на Дальнем Востоке, мы разберем позже, а что знали и думали в Москве?

В Центре сомнения в лояльности Люшкова возникали регулярно. Павлюков приводил четыре случая, но их могло быть (и видимо было) больше.

Летом 1937 года на Люшкова дал показания бывший заместитель Ягоды Г.Е. Прокофьев, но при корректировке протокола его допроса соответствующий фрагмент был из текста исключен.

В начале июля 1937 г., еще до назначения Люшкова начальником УНКВД ДВК, из НКВД Грузии прислали показания бывшего наркома внутренних дел Закавказской федерации Т.И. Лордкипанидзе, в которых Люшков и некоторые другие видные чекисты обвинялись в принадлежности к контрреволюционной организации, созданной Ягодой. О материалах, полученных из Грузии, Ежов Сталину докладывать не стал, а распорядился, чтобы Фриновский допросил в соответствующем ключе Ягоду и добился опровержения показаний Лордкипанидзе. Допрашивая Ягоду, Фриновский дал понять, что от него требуется, и тот заявил о непричастности Люшкова к заговору (так же, как и других упоминаемых Лордкипанидзе лиц).

В начале 1938 года получены показания на него от бывшего начальника Контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД Л.Г. Миронова и от арестованного во Владивостоке брата заместителя начальника Главного управления рабоче-крестьянской милиции Н.М. Быстрых.

Весной 1938 г. маршал Блюхер поставил вопрос о политическом недоверии в Люшкову.

Кроме того, 26 апреля 1938 г. был арестован Леплевский. На следствии он признался в том, что «заговорщик» с 1932 года. Далее Леплевский изменил свои показания. Выяснилось, что он «враг» уже с 1930 года. По новой версии было два заговора: Балицкого и Леплевского («правых» и «левых»). Личное соперничество между ними, которое закончилось поражением Балицкого, оказалось борьбой заговорщиков за контроль над аппаратом. Такая версия событий, данная арестованным Леплевским, косвенно ставила под подозрение Люшкова. Балицкий говорил на следствии, что «заговор в НКВД УССР» возник в конце 1935 года. В это время Люшков уже работал в Москве. Леплевский дал показания, что «заговор» возник в 1930 г. Тогда Люшков был еще на Украине и вместе с Леплевским раскручивал дело «Весна».

Иными словами, компромат на Люшкова был летом 1937 и весной 1938 г. Но Сталин считал, что необходимо «укрепить Дальний Восток» в январе 1938 г. Тогда он не знал еще о «сомнениях» Блюхера и «признаниях» Леплевского, а показания Лордкипанидзе Ежов скрыл. Самая вероятная версия событий заключается в том, что вождь узнал о показаниях Лордкипанидзе, минуя Ежова. Как поступил бы Гоглидзе, когда понял, что Ежов проигнорировал «компромат» на Люшкова? Конечно, первым делом, доложил бы Л.П. Берия. Берия же мог лично сообщить вождю эту информацию, если бы посчитал нужным. К концу 1937 г. у грузинского руководства уже накопились «претензии» по отношению к Ежову и Фриновскому (см. ниже). Вначале января 1938 г. Берия приезжал в Москву: 11,14, 18, 20 января проходил пленум ЦК, на котором по докладу Маленкова было принято постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Одновременно, 12–19 января проходила сессия Верховного Совета. 16 января Берия был на приеме у Сталина, но они, скорее всего, встречались и на пленуме, и на сессии. Так или иначе, думаю, что указание Сталина о необходимости «укрепить чекистов Дальнего Востока» следует связывать именно с информацией из Грузии.

В январе 1938 года Люшков приехал в Москву для участия в работе первой сессии Верховного Совета СССР. Как вспоминал позже М.П. Фриновский, в один из тех дней Люшков пришел к нему в кабинет крайне взволнованный и сказал, что при выходе из гостиницы заметил за собой слежку. Из этого Люшков сделал вывод, что ему не доверяют, и был очень удручен тем, что ни Ежов, ни Фриновский не сочли нужным поговорить с ним напрямую. Фриновский заверил Люшкова, что наружного наблюдения за ним никто не устанавливал и недоверия к нему ни он, ни Ежов не испытывают, наоборот, принимают все меры для того, чтобы защитить его от необоснованных обвинений, если таковые появляются.