Мария Стюарт - Родерик Грэм Страница 43

Ближе всего Марии были ее четыре тезки. Мэри Сетон по-прежнему причесывала королеву, иногда дважды в день. В 1568 году сэр Фрэнсис Ноллис сказал Сесилу, что Мэри Сетон — «лучший парикмахер, какого только можно найти в стране». Поскольку прическу королевы часто украшали драгоценностями, Мэри Сетон порой помогала Мэри Ливингстон, хранившая драгоценности Марии. Опись драгоценностей состоит из 180 позиций и включает трогательную запись: золотой крест с бриллиантами и рубинами, который Мария де Гиз в свое время заложила, чтобы заплатить солдатам во время войны с лордами конгрегации. Мария выкупила крест матери за тысячу шотландских фунтов. Она также владела одной из лучших коллекций шотландского жемчуга. За сто лет до нее Энеа Сильвио Пикколомини, позднее папа Пий II, утверждал, что шотландский жемчуг — лучший в Европе. Драгоценности Марии оценивались в 490 тысяч 914 шотландских крон, или в 171 тысячу 810 английских фунтов.

Ювелиры и портные всегда были под рукой, поскольку платья часто шили и перешивали, драгоценности переделывали, а жемчуг заново нанизывали в ожерелья. При дворе Елизаветы это порой приходилось делать ночью, чтобы королева появлялась в новых облачениях каждый день. Что касается Марии, опись ее гардероба насчитывала 131 предмет, и даже ее маленькие собачки имели ошейники из синего бархата.

В Холируде были зал для танцев, «блиставший геральдическими изображениями», столовая, стены которой были затянуты черным бархатом, а стол покрыт скатертью, расшитой золотыми лилиями. Золотая и серебряная посуда и бокалы венецианского стекла поблескивали в свете свечей в позолоченных канделябрах.

Это был пышный дворец, способный выдержать сравнение с любым дворцом Европы.

Одним из главных его сокровищ была личная библиотека Марии, заменившая дворцовую библиотеку, которую сжег во время «Грубого ухаживания» граф Хартфорд. Библиотека насчитывала 240 томов «на греческом, латинском и современных языках», хотя на самом деле греческих текстов было немного, а преобладали книги на латыни и французском языке. Это были латинские исторические сочинения и библейские комментарии, а в числе работ на «современных языках» были труды на испанском и итальянском. Основой собрания «современных» книг были франкоязычные труды Маро, чьи песни Мария слушала, и, конечно, поэзия дю Белле и Ронсара. Гордостью библиотеки была «Первая книга стихотворений» Ронсара, который, без всякого сомнения, был любимым автором королевы. Однажды она подарила ему серебряную посуду стоимостью 200 марок с выгравированной надписью: A Ronsard l'Apollon des Français ^[52]. Среди сочинений были два издания «Амадиса Галльского», «Декамерон» Боккаччо, «Гептамерон» Маргариты Наваррской, «Неистовый Роланд» Ариосто и «Пантагрюэль» Рабле, но, удивительно, не «Гаргантюа». Книг на английском языке было совсем немного — ни Чосера, ни Томаса Мора, только «Правила игры в шахматы», катехизис и экземпляр актов парламента, изданных при Марии Тюдор. Нам сейчас может показаться странным, что у Марии не было ни одного экземпляра Библии и она, как благочестивая католичка, полагалась на молитвенники, часословы и жития святых.

Библиотека создала Марии репутацию образованной дамы, любящей ученость, что вполне может оказаться необоснованным. В конце концов, в наши дни Дебора, герцогиня Девонширская, владеет одной из лучших частных библиотек, но нет никаких доказательств, что она когда-либо ею пользовалась. Считают, что однажды она произнесла: «Я некогда прочла книгу, она мне не понравилась, и с тех пор я не прочла ни одной» ^[53].

Время, проведенное Марией с Джорджем Бьюкененом, похоже, было не более чем попыткой продолжить свое школьное образование. Бьюкенен тем не менее был важен для Марии, так как он писал пьесы для многих придворных масок ^[54]. Они представляли собой популярные фантазии на античные сюжеты. Придворные принимали участие в представлениях, призванных поражать сценическими эффектами, а также обожествлять правительницу. Одна из масок, в которой участвовал весь двор, включая Марию, одетую в черное и белое — отзвук времен Дианы, — длилась три дня. В более поздних масках на сцене появлялись одетые в белый шелк пастушки и играли на серебряных свирелях или горцы и их жены в козлиных шкурах. Горский наряд, принадлежавший Марии, состоял из длинной черной накидки, расшитой золотой нитью.

Мария наслаждалась всем этим от души. Примером пышности придворных развлечений может служить свадьба лорда Джеймса и Агнес Кит в феврале 1562 года. Религиозная церемония была совершена в церкви Сент-Джайлс, причем проповедовал Нокс, а потом все приглашенные — уже без Нокса — прошли пешком по Хай-стрит до дворца, где их приветствовала Мария. Перед банкетом, за которым последовали фейерверки и маска, она даровала лорду Джеймсу титул графа Мара и возвела в рыцарское достоинство двенадцать его джентльменов. На следующий день гости отправились в бывшую городскую резиденцию покойного кардинала Битона в Блэкфрайарз Уинд, где были организованы еще одна маска и банкет. Мария выпила за здоровье Елизаветы из золотого кубка весом в двадцать одну унцию, который потом пожаловала Рэндолфу. В мае он сообщал, что двор Марии «тратит время лишь на праздники, банкеты, маски и игры с кольцом». Весной погода позволяла устраивать маски на открытом воздухе в полумиле от дворца, у Сент-Маргарет Лох, рядом с романтическими руинами капеллы Святого Антония.

Это был веселый двор, возглавлявшийся девятнадцатилетней девушкой, окруженной четырьмя лучшими подругами со сходными вкусами и полными жизненных сил. Маски давали им отличную возможность наряжаться. Придворные дамы порой переодевались эдинбургскими горожанками и, непрестанно хихикая, отправлялись в город без сопровождения. В данном случае важнейшей частью развлечения была возможность сбежать от наблюдавших за каждым их шагом алебардщиков, камергеров и слуг Когда Мария переодевалась в мужское платье, выставляя напоказ длинные ноги, по признанию Брантома, трудно было определить, прекрасная ли это женщина или же красивый мальчик. Эта смесь свободы и лести ударяла в голову королеве, ограниченной строгими правилами поведения. Даже для придворных среднего возраста созданная Марией атмосфера праздника и веселья казалась желанным глотком свежего воздуха. Тайный совет заседал 29 февраля, а потом не собирался до 19 мая; Мария — все это время находившаяся в Эдинбурге — не присутствовала ни на одном заседании. Ее существование казалось беззаботным.

Мария воспроизвела жизнь двора Валуа времен ее детства, свободного от политических проблем. Ее ближайшее окружение не занималось делами Шотландии, и если не считать третей, королева ничего стране не стоила, при этом устраивая в Холируде постоянный праздник. Если она готова была гарантировать невмешательство в шотландские дела своих придворных, особенно иностранцев, ее терпели бы как прекрасный символ.