Вселенная Айн Рэнд - Гэри Вайс Страница 43

Чувства были трайбалистические, а риторика — исключительно рэндианская. Однако если Рэнд была ролевой моделью для словесных бесчинств Памелы — допустим, Памела нуждалась здесь в примере для подражания, — на ее религиозные воззрения она никак не смогла повлиять. Памела верила в Бога. «Я искренне верю, что Господь создал вселенную.

Мне кажется, в этом Рэнд неправа», — сказала мне Памела.

Если не считать этого, Памела шагала в ногу с философией объективизма, включая и взгляды на альтруизм. Те, кто считает, что взгляды Рэнд на альтруизм идут вразрез с иудейско-христианской этикой, заявила Памела, «просто не понимают, что она имела в виду».

Прочитав эссе Рэнд, я пришел к совершенно иному заключению. Ее взгляды на альтруизм радикально отличались от того почтительного отношения к благотворительности и щедрости, какое прививают каждому еврейскому ребенку в еврейской школе, а также каждому христианину или мусульманину, которого воспитывали в религиозной традиции. Рэнд не верила ни в одну моральную систему, которую самолично не изложила на бумаге.

В «Добродетели эгоизма» она начинала создавать свой моральный кодекс, формулируя определения. «Обычно слово „эгоизм“ используется людьми как синоним зла, — писала Рэнд, — оно связано с образом кровожадного дикаря, который готов для достижения собственных целей идти по трупам, не обращает внимания ни на кого другого и стремится лишь к удовлетворению собственных низменных желаний». На самом же деле, заявила она «подлинное значение этого слова, можно найти в любом словаре, это: „забота о своих собственных интересах“ ^[135]». Вот и все «словарное определение», согласно Рэнд. ^[136]

Впервые прочитав эту формулировку, я вытащил словарь и понял, что мне предоставляется выбор: поверить Ною Вебстеру или Айн Рэнд. Кто-то из них был неправ. В моем издании «Университетского словаря Вебстера» за 1971 год эгоизм определялся как «забота исключительно и прежде всего о себе; поиск или преследование собственных выгод, удовольствий или благополучия без учета интересов других». Рэнд убрала из определения ту часть, где говорится о пренебрежении чужими интересами и которая — в этом пункте со мной, вероятно, согласилось бы большинство людей — называет главное отличительное свойство эгоизма.

Однако иногда большинство ошибается, и в словарях тоже встречаются ошибки, поэтому я отправился в библиотеку и взял «Оксфордский словарь английского языка». Оказалось, что там эгоизм определяется как «сосредоточенность главным образом на своих собственных выгодах без учета интересов других, предпочтение собственных интересов интересам других». ^[137] Яне верил собственным глазам: выходило, что Рэнд намеренно исказила словарное определение. В своем «определении» эгоизма она опустила самое гнусное: пренебрежение интересами других людей, — а ведь это — самое существенное в определении эгоизма.

Рэнд также предложила собственные определения для самопожертвования и альтруизма. «Альтруизм считает своей конечной целью и ценностным стандартом смерть, — заявила она в „Добродетели эгоизма“, — поэтому логично, что добродетелями в нем считаются самоотречение и любые другие формы страдания вплоть до саморазрушения». ^[138] Рэнд договаривается до того, что эгоизм несправедливо очерняли все эти годы, что на самом деле к нему надо стремиться, а неэгоистичные люди — просто слабоумные.

«Айн Рэнд и крайние объективисты, стоящие за ней, склонны определять эгоизм и самопожертвование по-своему, игнорируя общепринятое значение этих слов, — писал Альберт Эллис. — Хотя вполне очевидно, что большинство людей склонны быть умеренно эгоистичными, ставя свои интересы на первое место, а интересы других — на второе, сразу же за своими, Рэнд утверждает, что все мы должны быть совершенно эгоистичными». ^[139]

Та часть определения, которую она опустила, — действия без учета интересов других людей — и отличает честного банкира от того, который привлекает огромное количество заемных средств, чтобы как можно скорее сколотить миллион и обеспечить себе бонусы. Первый банкир преследует свои собственные интересы, второй же, как и подобает эгоисту, нисколько не заботится о том, как его действия могут отразиться на акционерах или на всей банковской системе. Но в этом нет ничего дурного, как замечает Пейкофф в работе «Для чего бизнесмену философия», — в том ее фрагменте, который я цитировал выше. Бизнесмен должен заботиться о себе, а не об акционерах, пусть даже они «вдовы и сироты».

Памелу Геллер не беспокоило, что Рэнд неточно цитирует словарную статью. «Она никогда не соглашалась со стандартными определениями», ибо интуитивно чувствовала, что они были даны «государственниками, коллективистами». Памела была прекрасно знакома с трудами Рэнд, в том числе с второстепенными антологиями и подборками статей, которые Рэнд между делом набрасывала для газеты «Los Angeles Times», а также с недавно изданной книгой, в которой собраны ответы Рэнд на вопросы из зала, заданные на разных лекциях. За последние годы вышло много подобных книжек и даже сборник «маргиналий» — записей, которые Рэнд сделала на полях чужих книг. Все эти издания, выпущенные либо самим Институтом Айн Рэнд, либо с его благословения, должны насытить всех алчущих ее слова.

Слушая восторженные отзывы Памелы, я понимал, почему на каждую новую порцию возрожденного рэндианства, отделенную институтом от основного наследия, верующие набрасываются с таким неистовством. Последователи Айн Рэнд явно охвачены евангелическим трепетом. Памела искренне уверена, что слово Рэнд необходимо нести в массы. Чего я не мог понять до конца, так это того, почему Рэнд приводит ее в такой восторг. Но когда она заговорила о влиянии Рэнд на ее личную жизнь, я понемногу начал понимать. «Айн Рэнд придала мне решимости и уверенности, чтобы выстоять в одиночку, — пояснила Памела. — Она — как спасительный, материнский корабль».

Очень любопытное определение. Материнский корабль. Рэнд была полной противоположностью иудейской матери. Ей было не свойственно еврейское чувство вины. «Нельзя позволять, чтобы вами пользовались разные стервятники», — сказала Памела, имея в виду рэндианских «семейных хищников» и явно подразумевая хищников из собственной семьи. Памела сказала, что она была «паршивой овцой», неудачницей по сравнению с сестрой. «Мне не нравилось, как ко мне относятся родные, поэтому я освободилась от них». Памела работала все годы обучения в колледже, потому что родители отказались оплачивать ее образование. Они явно могли заплатить: ее отец занимался производством текстиля, — но отказывались платить, если дочь не будет жить дома.

Когда Памела рассказала мне свою историю, я понял, почему Рэнд нашла в ее душе такой отклик. Ее родители пытались разыграть классический гамбит с установлением контроля над ее личностью, а Памела отказалась играть. Рэнд могла бы гордиться. Когда Памела наконец стала читать Рэнд, то «почувствовала, что нашла, законное обоснование для своих взглядов»: у нее было такое чувство, что она и сама именно так всегда думала.