Крымское ханство XIII–XV вв. - Василий Смирнов Страница 43

Так оно почти выходит и по известиям восточных историков, которыми пользовался Ланглес. Из них мы узнаем, что после погибели Кадыр-бирды-хана татарская знать посадила на ханство Улу-Мухаммеда, сына некоего Хасана Джефаи, близкого родственника Токтамыша, а по другим свидетельствам – сына Тимур-хана. Он-то велел отыскать убежище смертельно раненного Идики и прикончить его. Главными деятелями в этом избрании Улу-Мухаммеда указываются эмиры Ширин и Барын, вследствие чего сыновья убитого Идики, сперва бежавшие вместе с Гыяс-эд-Дином, сыном Шади-бека, в Московию, потом вернулись с тремя тысячами татар опять в Дешти-Кыпчак и напали на Ширинского бея, как главного виновника возвышения Улу-Мухаммед-хана. Разбивши ширинцев, Гыяс-эд-Дин с своими партизанами обратился против самого Улу-Мухаммеда и его приверженца Хайдэр-бея, главы татарского племени кункрат (koukerat). Хан и бей, потерпевши поражение, оба удалились в Крым. Победитель Гыяс-эд-Дин воспользовался ханской властью, но не надолго: спустя год он умер в 811 = 1436–1437 году. Тогда-то был возведен в ханы юноша Кючук-Мухаммед, сын Тимур-хана, благодаря стараниям одного из сыновей Идики, сильного эмира Мансура. В то время в Азове засел сын Урус-хана, Борак-хан, который, как мы видели, и у арабских историков значится в числе соперничествовавших из-за власти Чингизидов. Мансур вздумал было потом свергнуть Кючук-Мухаммеда и предложил ханское достоинство Бораку. Но Борак, вероятно уже озлобленный на Мансура за предпочтение, оказанное им Кючук-Мухаммеду, умертвил его и подверг преследованиям всех тех, кого только подозревал в приверженстве к убитому Мансуру. Тогда все недовольные шли к Кючук-Мухаммеду, образовав около него такую внушительную силу, что когда Борак вздумал было предупредить нападение противников собственным наступлением, то войско его было разбито и рассеяно, а сам он в жестокой сече лишился жизни[604]. Вслед за этим произошло столкновение между счастливым Кючук-Мухаммедом и Улу-Мухаммедом. Только по источникам Ланглеса выходит, что первый сделал нападение Улу-Мухаммед, удалившийся после поражения его Гыяс-эд-Дином в Крым, хотя и не видно, чтобы он в то время там находился. Сказано только, что после нескольких сражений противники заключили договор, по которому все приволжские земли стали принадлежать Кючук-Мухаммеду, а Крым достался Улу-Мухаммеду[605]. Затем, повествуется в тех же источниках, Улу-Мухаммед повздорил с эмиром Хайдэром, который пошел тогда к Сейид-Ахмед-хану, потомку Токтамыша, с предложением своих услуг для отнятия трона у обидевшего его Улу-Мухаммеда. Они с войском пошли в Крым, а Улу-Мухаммед, не надеясь устоять против них, убежал в Казань. Сейид-Ахмед же, без боя завладевший достоянием Улу-Мухаммеда, встретил себе другого, более опасного соперника, также претендовавшего на господство в Крыму, в лице Хаджи-Герая, был им разбит и преследуем в 1452 году и наконец попался в плен к полякам[606]. Здесь, очевидно, рассказана история того Сейид-Ахмеда, который известен и нашим летописям под именем «Сиди Ахметя», а у историков польских зовется Sadahmeth или Sadahmetos. Он, действительно, в 1449 году грабил наши пределы, а потом, разбитый Хаджи-Гераем, бежал в Литву и умер пленником в Ковно[607].

Таким образом, пока на территории главного татарского гнездилища тягались из-за господства над ней два Мухаммеда, Большой с Меньшим, да, напридачу им, еще несколько претендентов, менее видных, как, например, Борак, Гыяс-эд-Дин и Сейид-Ахмед, в Крымском улусе выдвинулся и успел взять силу Хаджи-Герай. Он уже до того надоел своими притязаниями и назойливыми требованиями генуэзцам, что те вынуждены были обратиться к своей метрополии с просьбой о помощи. Поручение защиты кафинцев от беспокойного соседа было возложено на Карла Ломеллино, только что завоевавшего тогда опять Чембало (т. е. Балаклаву). Но сей военачальник, высадившись в Кафе и оттуда двинувшись в глубь полуострова с отрядом в 6000 человек, был разбит Хаджи-Гераем во внезапной атаке около Солхата. Это произошло в 1437 году[608]. Поражение Ломеллино имело последствием еще большую несносность поведения Хаджи-Герая в отношении к генуэзцам, которых он обложил данью[609]. Спрашивается: откуда же взялся Хаджи-Герай и в столь короткое время приобрел такое могущество, что держал в своих руках весь Крым, грозно обращаясь с генуэзскими колонистами, если каких-нибудь пять лет перед тем там власть числилась за Даулет-бирды и Улу-Мухаммедом? Мы таким образом подходим к вопросу о родоначалии Гераев, с утверждением господства которых над Крымом начинается новый период в исторической судьбе последнего, когда окончательно порывается политическая связь этого удела Золотой Орды с главным центром татарского владычества, вследствие утраты им всякого могущества и государственной силы, и, взамен этого, открываются более оживленные и деятельные сношения с другой отраслью тюркского племени, только что воздвигшего здание могущественного государства, с турками османскими.