Елизавета Петровна - Николай Павленко Страница 43

Неизвестный художник Портрет графа Андрея Ивановича Остермана. Пер. пол. XVIII в.

Холст, масло. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Императрица охотно совершала и продолжительные путешествия: за двадцатилетнее царствование она четырежды навестила Москву, где пребывала по нескольку месяцев, а также Киев и Батурин, Звенигород и Тихвин, прибалтийские провинции. Однако эти поездки не преследовали деловых целей, не внушались стремлением внести живую струю в ленивую жизнь провинции, устранить обнаруженные непорядки в губернских и уездных органах власти или желанием познать жизнь подданных в глубинке. В путешествиях ее, скорее всего, привлекало само перемещение в пространстве, возможность изменить примелькавшуюся обстановку, ощутить свое величие в проводах и во встречах.

От отца она унаследовала еще одно свойство натуры — простоту в обращении; как и отец, она охотно принимала приглашения на крестины, запросто общалась с лейб-кампанцами, не любила придворных церемоний. Правда, она не общалась с учеными, часами не беседовала в прокуренной комнате с корабельными мастерами или шкиперами либо лицами, располагавшими какими-либо полезными знаниями. Круг лиц, с которыми иногда общалась императрица, даже шокировал чопорных придворных. Посол Франции Далион как-то доносил в Версаль, что «недавно видели, как отправилась она в Петергоф, а в коляске у нее сидели женщины, про которых известно, что полтора года назад они мыли у нее полы во дворце».

Наряду с важнейшей заслугой Елизаветы Петровны, выразившейся в изгнании стоявших у кормила власти немцев, надлежит отметить также отмену смертной казни. Она свято выполнила свой обет, данный перед отправлением в казармы Преображенского полка, и не подписала за все царствование ни одного смертного приговора. Более того, она оказалась способной проявить доброту и сострадание даже по отношению к личным врагам, доставившим ей немало неприятностей и обид. Императрица, например, узнав, что ее злейший враг Остерман, содержавшийся после переворота в Петропавловской крепости, переживал острый приступ подагры, направила к нему придворного доктора, о чем извещал свой двор Шетарди в депеше от 19 января 1742 года: «Болезнь Остермана, грозящая его жизни, вызвала чрезвычайную заботливость о нем царицы».

Точно такую же заботу она проявила и о других ссыльных — Лестоке, заболевшем в ссылке в Устюге Великом, куда она тоже направила для оказания помощи доктора. В обоих случаях отличавшаяся крайней набожностью императрица руководствовалась, по всей вероятности, христианской заповедью. В 1745 году она велела отправить «для употребления известных особ» (Брауншвейгской фамилии. — Н. П.) три антала (110 литров) венгерского вина и две дюжины разных гданских водок.

Таких добродетелей, как милосердие, сострадание, доброта, вполне доставало, чтобы высоко оценить достоинства частного лица, но их совершенно недостаточно для оценки государственного деятеля. Бесспорно, такие свойства натуры, как жестокость или доброта, расточительность или скупость, воинственность или кротость, деспотичность или снисходительность к порокам ближнего, влияли на поступки и действия государя или государыни, но не они в конечном счете оказывали решающее влияние на оценку их роли в истории.

Из предшествующего текста нам уже доподлинно известно, что императрица избегала забот, требовавших затрат умственной энергии, напряжения физических или интеллектуальных способностей, считала обузой для себя вникать в дела управления, то есть вести себя так, как Петр Великий и Екатерина II. Тогда возникает естественный вопрос: кто правил страной при Елизавете Петровне?

Ответить на него не представляет большого труда: при недостаточной или полной недееспособности государей и государынь у кормила правления могут находиться три силы, их подменявшие, — фавориты, временщики и бюрократия.

Обратимся к первому десятилетию царствования Елизаветы Петровны. В ее фаворите Алексее Григорьевиче Разумовском невозможно обнаружить качества, свойственные государственному мужу. Заметим, что императрица при выборе фаворитов руководствовалась не их интеллектом, а привлекательной внешностью и физическими данными. Все фавориты, начиная с Бутурлина, были рослыми красавцами, и лишь один из них, Иван Иванович Шувалов, сочетал в своей персоне интересную внешность с образованностью и высокого уровня интеллектом.

В течение 20 лет нелегкую «ношу» фаворита у любвеобильной императрицы нес бывший пастух, едва владевший грамотой, Алексей Григорьевич Разумовский. Карьеру фаворита Разумовский начал в 1731 году, когда Елизавета Петровна была еще цесаревной, а закончил ее в 1750 году, уступив свою «должность» без сцен ревности и скандалов 19-летнему И. И. Шувалову.

Фаворитов и временщиков в ХVIII веке называли «случайными» людьми. К ним на полном на то основании относится родоначальник графов Разумовских, сын реестрового казака Григория Розума Алексей. Отец Алексея в селе Лепешки, где он проживал, пользовался недоброй репутацией, его порок состоял не столько в сварливом и неуживчивом характере, сколько в беспробудном пьянстве — он удосуживался проживать все, что добывала непосильным трудом его супруга, обремененная заботами, как утолить жажду к горилке супруга и накормить шестерых детей — трех сыновей (Данилу, Алексея и Кирилла) и трех дочерей (Агафью, Анну и Веру).

Средний сын, Алексей, родился 17 марта 1709 года. Отец, пребывая в пьяном угаре, согласно молве, едва не зарубил Алексея топором за то, что тот тайком от него обучался грамоте у дьячка и пристрастился к чтению. Алексей вынужден был бежать из дома к приютившему его дьячку, у которого продолжал обучение письму и чтению и овладение нотной грамотой.

Оказаться «в случае» помог Алексею его дивный голос. Он пел в церковном хоре, на него обратил внимание проезжавший в 1731 году через Лемешки полковник Федор Степанович Вишневский, возвращавшийся из Венгрии, где он закупал вино для императрицы Анны Иоанновны.

Портрет графа Алексея Григорьевича Разумовского. Гравюра неизвестного мастера с рисунка Соколовской. 1871 г.

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Точное время, когда певчий Алексей Розум стал фаворитом цесаревны, не установлено. Ее фавориту Шубину в конце 1731 года за нелестные слова в адрес Анны Иоанновны вырезали язык, а затем сослали на Камчатку. Утрату любовника цесаревна, как упоминалось выше, сильно переживала, но затем обрела утешение в Алексее Розуме. Его внешние данные, а не голос подвигли Елизавету Петровну выпросить певчего к своему двору. Сначала она назначила Розума, вскоре ставшего Разумовским, управляющим своими имениями, а затем и всего двора в чине гофинтенданта.

При малом дворе Разумовский стал влиятельным лицом. К «другу нелицемерному», как называла цесаревна фаворита, обращались с разного рода просьбами, материальные возможности позволяли ему оказывать помощь нуждавшейся семье и проявлять заботу об оставшемся в живых младшем брате Кирилле, побуждая его обучаться грамоте.