Тайна Тамплиеров - Серж Арденн Страница 43

Не нуждаясь в ответе, он, допив вино, продолжил:

– Хочешь познать Францию, ищи француза, хочешь узнать француза, ищи женщину. Cherche une femme. Я могу сие утверждать как человек, проживший некоторое время во французском королевстве, неплохо изучив и усвоив достоинства и слабости этого народа. Так вот, в данном случае, нужно лишь перевернуть цепь, так как первым звеном в нашем случае является женщина…

Граф с победоносной улыбкой оглядел присутствующих.

– …значит следует искать француза.

Идиотская улыбка застыла на лице Бэкиегема, который уже через мгновение, выражая полное недоумение, нервно завопил:

– Позвольте граф, что за чушь вы несете?! Бросьте свои французские штучки и извольте изъясняться яснее!

– Всё очень просто милорд. Для того, что бы де Шеврез не ускользнула из наших стальных объятий, нужно отыскать то, что ей дорого. Найти уязвимое место герцогини. Вот только это, смею заверить, весьма непросто, поверьте.

Присутствующие с нарастающим интересом слушали Рича.

– Любвеобильная мадам Мари, а в том, что это так, можете не сомневаться, нашла себе новую пассию. Возлюбленного, в котором она души не чает. И если нам, на время вашего милорд отъезда, удастся взять этого месье под стражу, с тем, что бы обеспечить вашу безопасность, я не вижу ничего дурного. Добавлю лишь, что лично мне будет горазда спокойнее, при подобных обстоятельствах, имея в заложниках столь драгоценную для де Шеврез персону. Ведь, чтобы сохранить голову возлюбленного мадам Мари, будет стараться на совесть.

Сэр Джейкоб прыснул смехом, обличающим всю нелепость плана Холланда.

– И где же прикажите искать, сей предмет обожания герцогини?!

Рич вонзил пристальный испепеляющий взгляд в блеснувшие иронией глаза барона.

– Лично я не собираюсь искать то, что уже найдено.

Граф взял со стола бронзовый колокольчик и наполнил комнату высоким, неприятным званом. Вельможи, сидевшие за столом и окончательно сбитые с толку, напором мыслей сэра Рича, устремили взоры на дверь. Два лакея, в белых перчатках и расшитых позументами ливреях растворили тяжелую створку. Послышались шаги. В комнате, словно долгожданный рассвет, появился маркиз де Шале, приглашенный Генри Ричем, и ожидавший всё это время в соседней комнате. Граф подошел к французу, торжественно провозгласив.

– А вот и наш гость, маркиз де Шале. Полагаю, господа вы все знакомы с маркизом?

Присутствующие поприветствовали гостя, на, что тот ответил изящным поклоном.

– Объяснения излишни, маркиз принял моё предложение, и заверил в откровенно благих намерениях герцогини де Шеврез.

Бекингем величественно поднялся со стула и преисполненный достоинства, одобрительно кивнул.

– Я полагаю слово дворянина превыше всего, как у нас в Англии, так и у вас во Франции?

Де Шале поклоном выразил полное понимание и согласие. Удовлетворенный исходом встречи Монтегю, поднявшись с места, взял на себя смелость подвести итог.

– Ну, что ж вот и прекрасно. Я же милорд, со своей стороны отправил депешу одному верному человеку в Париже. Он, непременно, выполнит всё, о чём я прошу, и устроит нам встречу на берегах Франции.

1 Госпиталь святой Марии Вифлеемской, он же Бедлам – Бетлемская королевская больница – первая психиатрическая больница в Лондоне.

2 Ла-Манш

3 (прим. авт.) Луидор (фр. louis d’or – золотой Луи, Людовик) – французская золотая монета XVII—XVIII веков. Впервые появилась в обиходе в 1640 году во времена Людовика XIII.

ГЛАВА 23 (52) «Когда д'Эстерне, становится д'Анжем»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Уже вечерело, когда два всадника облаченные в рясы черных августинцев, подъехали к воротам аббатства Сент-Антуан-де-Шан, что в предместье Парижа у дороги на Венсен. Один из монахов, не покидая седла, тревожно озираясь, из-под черного капюшона, затаенным взором, боязливо окинул мрачный силуэт Бастилии, черневший на фоне сереющего неба. В это время, его попутчик, звеня шпорами, спешился и забарабанил в двери святой обители. Он повторил эту процедуру еще несколько раз, прежде чем с лязгом, растворилось небольшое квадратное смотровое оконце. Путник, сбросил капюшон, обнажив голову, принадлежавшую скорее дворянину, чем священнослужителю и, улыбнувшись монаху, произнес:

– Брат мой, мне необходимо говорить с приором Ленуарелем. Скажите ему, что приехал человек из Сполето¹.

Через четверть часа дверь отворилась, и барон д,Эстерне поспешил скрыться в дебрях суровых канонов и устоев священной обители, погрузившись в благозвучную монастырскую тишь. Падре Локре, впрочем, не пришлось долго ожидать своего попутчика, совсем скоро молодой дворянин, выпорхнув из обиталища светлых нравоучений и темных наветов, вскочил в седло, ударил шпорами коня, коротко, бросив на ходу:

– К воротам Сен-Мартен!

Миновав остроконечные башни ворот, д’Эстерне и Локрэ выехали на широкую улицу Сен-Мартен, что вела от старой крепостной стены до моста Нор-Дам, переброшенного через Сену, и являлась одной из главных артерий города, растянувшись через весь правый берег с севера на юг. Барон, как только оставили за спиной мрачные башни портала, спешился, взяв лошадь под уздцы, и словно смиренный монах, накинув капюшон, вклинился в городскую толпу. В скором времени путники достигли перекрестка, где в Сен-Мартен вливалась улица Монморанси. Не поднимая головы, будто прибывая в забытье молитв, монах-барон вошел в арку, над которой висел свежевыкрашенный деревянный щит исписанный буквами, коим заурядный художник придал причудливый вид больше напоминающий современную, ренессансную антикву, что выглядело несколько нелепо.

– Харчевня «Зеленый лис».

Шепотом прочел капеллан, направив свою соловую кобылу вслед лошади барона.

Обрюзгшая, неприветливая физиономия трактирщика прояснилась, как только он увидел в ладони д’Эстерне условный знак. Хозяин харчевни кивнул, кликнув конюха, после чего, без свойственной кабатчикам любезности, предложил следовать за ним. Слуга принял лошадей, а гости исчезли в проеме узкой двери, возвышавшейся над четырьмя кривыми ступенями покосившегося крыльца.

Комнаты, предложенные приезжим, оказались рядом, через стену друг от друга, что, несомненно, устроило дворянина. Он заказал ужин в номер и запер дверь за удалившимся трактирщиком. Покрыв, неспешным шагом, расстояние от двери до окна, барон выглянул наружу. С высоты второго этажа, его взору открылся тихий квадратный двор, зажатый утлыми постройками. В средине, устланного сеном и конским навозом дворика, высочил, словно дивный храм, старый колодец, окруженный двумя ярусами стертых ступеней, над прохудившейся крышею коего красовалась, позеленевшая от времени и влаги, бронзовая фигурка застывшего в прыжке лиса. Две колонны из грубого камня, поддерживавших кровлю, украшали кованые листья клевера, сочетающиеся поржавевшим узором с кривой ручкой, при помощи которой извлекалось деревянное ведро из поросшего мхом, влажного, черного жерла. Сия дивная конструкция, расположенная с геометрической точностью посредине булыжниковой поверхности площади двора, несомненно, служила украшением сего мрачного уголка, застроенного ветхими конюшнями и сараями, ещё со времен восстания Этьена Марселя.