Последняя реликвия - Эдуард Борнхеэ Страница 43

— Разве имя Шенкенберга вам действительно больше ни о чем не говорит, юнкер Рисбитер? — спросил Зандштеде, улыбаясь. — Припомните-ка! Что случилось с вами и вашими приятелями год назад?

— А что случилось? — Рисбитеру захотелось как-нибудь поскорее замять этот разговор. — У меня памяти не хватит знать имена всех горожан и ремесленников, а также помнить обо всех случаях.

Но Зандштеде был человек аккуратный, он привык, чтобы над каждой буковкой «i» у него стояла точка; Зандштеде недосказанностей не любил.

— Ну как же! — обратился он к Мённикхузену как к свидетелю тех давних событий. — Быть может, вы, барон, еще помните ту жаркую схватку, что произошла прошлым летом на таллинском рынке между юнкерами и сыновьями горожан?

— Да, мой друг, — кивнул Мённикхузен. — Я помню то дело. Кабы не юнкер Дельвиг, дальний родственник мой, — о, храни, Господь, его славную душу! — плоховато бы другим юнкерам пришлось, — тут он повернулся к Рисбитеру. — Разве и ты там был, Ханс?

Юнкер сделал вид, что смотрит куда-то вперед, будто что-то там привлекло его внимание, и не ответил.

Бургомистр припомнил кое-какие подробности:

— Иво Шенкенберг был предводителем горожан, и рыцари потом очень настойчиво, но тщетно требовали, чтобы его судили и наказали.

Рисбитер покраснел как вареный рак; он хорошо помнил, что тогда был жестоко избит Иво. Проклятый Шенкенберг не только повалил его на мостовую, но еще и поплясал на нем, после чего у Ханса целый месяц болели ребра и он продохнуть не мог.

— Разве и ты участвовал в этой постыдной драке? — повторил свой вопрос Мённикхузен, нахмурясь.

— Я? — стушевался Рисбитер. — Не помню я этого что-то… — вдруг он оживился, привстал в стременах. — Смотрите-ка, господа, что это там за роскошный шатер? Это не тот, о котором все говорят?.. Поедемте посмотрим!

Остальные согласились, и все поскакали к шатру, который охраняли четыре человека.

— Все назад! — грозно крикнул подъезжающим первый страж, беря копье наперевес.

— Скажи-ка, любезный… Чей это шатер? — спросил с удивлением Зандштеде.

— Иво Шенкенберга, начальника войска, — ответил страж.

— А сам Шенкенберг тоже здесь? — осторожно спросил Рисбитер.

— Начальник уехал в город, — страж поводил острием копья то в сторону одного всадника, то в сторону другого и, похоже, не очень-то склонен был поддерживать разговор. — Отъезжайте подальше подобру-поздорову, к шатру никому не разрешено приближаться.

— Ты с ума сошел, негодяй? — толкнул к нему коня Ханс. — Знаешь ли ты, с кем сейчас говоришь?

— Мне все равно, так как подчиняюсь я только Шенкенбергу.

— Я — юнкер фон Рисбитер!..

— По мне, будь ты хоть Писбитер, хоть Кисбитер… Но отойди, не то заколю!

— Вот наглец! — тонко взвизгнул Рисбитер, вытаскивая меч.

— Не раздражайтесь, юнкер! — успокоил его Зандштеде. — Страж сей, и правда, человек подневольный, и видно, что он намерен исправно нести службу. Мы должны это только приветствовать, — и бургомистр тут наклонился к стражу, отведя двумя пальцами острие его копья. — Послушай, добрый человек, разве ты меня не знаешь?

— Не знаю, — страж оглянулся на других стражей и, обретя в их решимости поддержку, сказал по-прежнему хмуро: — Не знаю я вас, уважаемый.

— Я первый бургомистр города Таллина Фридрих Зандштеде, и твой начальник мне подчиняется.

— А я подчиняюсь только своему начальнику, и приказ его таков: чтобы никто из посторонних не смел близко подходить к шатру.

— Что же там такое? — все еще вежливо спросил бургомистр.

— Не твое дело. Убирайтесь-ка отсюда!

— Наглый мужик! — не выдержал теперь и Зандштеде, сорвался на крик. — Я могу сделать так, что и ты, и твой начальник пожалеете об этом.

— Нет, господин бургомистр, этот человек прав, — заметил Мённикхузен одобрительно. — Воин должен повиноваться приказу начальника. И пусть его хоть дьявол искушает, хоть просит сам Господь Бог, а приказ должен быть исполнен неукоснительно… Оставим этого молодца в покое и пойдем своей дорогой.

— Отец! Отец!.. — донесся вдруг из шатра звонкий девичий голос.

Каспар фон Мённикхузен задрожал всем телом…

Все прислушались.

— О, дорогой отец, спаси меня!.. Я здесь!.. — опять послышался голос Агнес и вдруг смолк, как будто девушке зажали рот.

— За мной, юнкер Рисбитер! — вскричал Мённикхузен, соскакивая с коня.

Он умелым ударом меча отбросил копье стража и ринулся к шатру. Спутники старого рыцаря последовали за ним. Стража бросилась им навстречу.

— Прочь с дороги, безумцы! — закричал на стражников Мённикхузен. — Хотите оказаться между дочерью и любящим отцом? Прочь с дороги, не то быть беде!

До беды, действительно, было недалеко, так как стража не отступала ни на шаг и еще другие ополченцы Шенкенберга спешили со всех сторон к ней на подмогу. Юнкер Рисбитер и пикнуть не решался, в то время как Мённикхузен яростно размахивал мечом. Бургомистры, видя, что вот-вот может пролиться кровь, тщетно старались водворить мир. Они кричали о священном долге каждого повиноваться городу Таллину и показывали свои печати.

Началась было горячая схватка, как вдруг занавес у входа в шатер отдернулся, и появился Христоф Шенкенберг.

— Что тут за потасовка? — спросил он громко, и все обернулись к нему.

— Христоф Шенкенберг!.. — воскликнул с упреком бургомистр Зандштеде. — Вот как здесь принимают уважаемых людей Таллина?

Христоф сделал вид, будто он только сейчас узнал высоких гостей.

— Вы здесь, господин бургомистр? — воскликнул он, широко раскрыв глаза. — Вот приятная неожиданность! Никогда бы не мог подумать, что увижу вас в лагере!.. — и он прикрикнул на стражей: — Назад, ополченцы! Разве вы не видите, кто эти господа? Разве вам не понятно, что сам Таллин к нам пришел? Как могло случиться такое тяжкое недоразумение? — и опять он, хитрый лис, повернулся к Зандштеде. — Поверьте, господин бургомистр, я и мой брат в этом нисколько не виноваты. Я очень сожалею о происшедшем…

— Хорошо, хорошо, — бургомистр был, кажется, удовлетворен извинениями. — А теперь исполните немедленно желание этого господина. Этот господин… Барон Каспар фон Мённикхузен.

— Каспар фон Мённикхузен!.. — повторил Христоф явно с притворным удивлением. — Прошу прощения, что сразу вас не узнал. Да как было узнать! Я видел вас всего пару раз в жизни и то издалека. Все больше — слышал… А чего желает прославленный рыцарь?

— Отдайте мне сейчас мою дочь! — все еще тяжело дыша после схватки, гневно воскликнул Мённикхузен.

— Вашу дочь? Какую такую дочь?.. — не понял Христоф Шенкенберг, поглядывая на стены и башни Таллина, высившиеся вдалеке; Христоф явно тянул время, надеясь на скорое возвращение брата.