Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили - Игорь Оболенский Страница 43

Много чего могу рассказать. Сталин ведь был очень хорошим поэтом. Его юношеские стихи хвалил Илья Чавчавадзе, наш великий грузинский поэт и просветитель. Несколько сталинских стихотворений даже было напечатано.

Он на самом деле прекрасно писал о красоте. Знаете, какое волшебное стихотворение посвятил розе? Его сейчас в школах учат.

Существует легенда, будто в 1939 году, накануне 60-летнего юбилея вождя, было принято решение издать сборник его стихотворений на русском языке. Редактором перевода был выбран Борис Пастернак. Поэту, якобы, отправили на дом машинописный вариант книги. А предварительно ему позвонил сам Сталин и сказал, что просит посмотреть стихи своего друга.

Через пару дней Сталин вновь позвонил Пастернаку. И услышал примерно следующее: «Если у вашего друга есть какое-нибудь другое занятие, пусть он лучше посвящает свое время ему».

Сталин поблагодарил, повесил трубку и книга его стихов так и не увидела свет.

Маленькую брошюрку со стихами Сталина я купил в 2009 году в музее Сталина в Г ори.

Возможно, познакомиться с русским переводом стихов юного Сосело - именно эта подпись стоит под большинством сочинений - будет небезынтересно.

Раскрылся розовый бутон,

Прильнул к фиалке голубой,

И легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой.

Пел жаворонок в синеве,

Взлетая выше облаков,

И сладкозвучный соловей

Пел детям песню из кустов:

«Цвети, о Грузия моя!

Пусть мир царит в родном краю,

А вы учебою, друзья,

Прославьте родину свою!

И. Дж-швыли

(газ. «Иверия», 1895, 14 июнь)

Когда луна своим сияньем

Вдруг озаряет мир земной,

И свет ее над дальней гранью

Играет бледной синевой,

Когда над рощею в лазури

Рокочут трели соловья,

И нежный голос саламури

Звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи,

И ветра нежным дуновеньем

Разбужен темный лес в ночи,

Когда беглец, врагом гонимый,

Вновь попадет в свой скорбный край,

Когда, кромешной тьмой томимый,

Увидит солнце невзначай, —

Тогда гнетущей душу тучи

Развеян сумрачный покров,

Надежда голосом могучим

Мне сердце пробуждает вновь,

Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта

Благословенна и чиста!

Сосело

(газ. «Иверия». 1895, 22 сентября)

Луне

Плыви, как прежде, неустанно

Над скрытой тучами землей,

Своим серебряным сияньем

Развей тумана мрак густой.

К земле, раскинувшейся сонно,

С улыбкой нежною склонись,

Пой колыбельную Казбеку,

Чьи льды к тебе стремятся ввысь.

Но твердо знай: кто был однажды

Повергнут в прах и угнетен,

Еще сравняется с Мтацминдой,

Своей надеждой окрылен.

Сияй на темном небосводе,

Лучами бледными играй,

И, как бывало, ровным светом

Ты озари мне отчий край.

Я грудь свою тебе раскрою

Навстречу руки протяну

И снова с трепетом душевным

Увижу светлую луну.

Сосело

(газ. «Иверия». 1895, 22 сентября)

Р. Эристави

Когда крестьянской горькой долей,

Певец, ты тронут был до слез,

С тех пор немало жгучей боли

Тебе изведать довелось.

Когда ты ликовал, взволнован

Величием своей страны,

Твои звучали песни, словно

Лились с небесной вышины.

Когда, отчизной вдохновленный,

Заветных струн касался ты,

То, словно юноша влюбленный,

Ей посвящал свои мечты.

С тех пор с народом воедино

Ты связан узами любви,

И в сердце каждого грузина

Ты памятник себе воздвиг.

Певца отчизны труд упорный

Награда увенчать должна:

Уже пустило семя корни,

Теперь ты жатву пожинай.

Не зря народ тебя прославил,

Перешагнешь ты грань веков,

И пусть подобных Эристави

Страна моя растит сынов.

Сосело

(газ. «Иверия». 1895, 22 сентября)

Ходил он от дома к дому,

Стучась у чужих дверей

Со старым дубовым пандури,

С нехитрой песней своей.

А в песне его, а в песне —

Как солнечный блеск чиста,

Звучала великая правда,

Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,

Заставить биться сумел,

У многих будил он разум,

Дремавший в глубокой тьме.

Но вместо величья и славы

Люди его земли

Отверженному отраву

В чаше преподнесли.

Сказали ему: «Проклятый,

Пей, осуши до дна.

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!»

Сосело

(газ. «Иверия». 1895, 22 сентября)

Старик Ниника

Постарел наш друг Ниника,

Сломлен злою сединой.

Плечи мощные поникли,

Стал беспомощным герой.

Вот беда! Когда, бывало,

Он с неистовым серпом

Проходил по полу шквалом.

Сноп валился за снопом.

По жнивью шагал он прямо,

Отирая пот с лица,

И тогда веселое пламя

Озаряло молодца.