Русский легион Царьграда - Сергей Нуртазин Страница 43

Тогда ни Мечеслав, ни священник не знали, что Василий сдержит свое слово и через двадцать три года, в 1014 году от Рождества Христова, безжалостно ослепит пятнадцать тысяч плененных болгар. Божественный уйдет в вечность и останется в памяти людской под именем Василия Болгаробойцы.

А вечером после первого ослепления болгар в лагере базилевса шумно праздновали победу. Мечеслав, Орм, Злат и Торопша молча ужинали у костра. К ним подошел молодой ратник из вновь прибывших руссов, сказал:

– Там вас спрашивает какой-то конный воин, говорит, Сахаманом зовут.

– Так приведи его! – горячо воскликнул Орм.

Вскоре, ведя под уздцы коня, появился Сахаман. Друзья обнялись, порадовались встрече, присели у костра, налили в чары вина.

– Здрав будь, брат Сахаман! Давненько мы не виделись. Сказывай, где бывал? Что видывал? Смотрю я, и не катафракт ты уже, – спрашивал Орм.

– Да что молвить? Видывал то же, что и вы, а из катафрактов сам ушел. Вершник я вольный, быстрый, скушно мне в общем строю скакать да таскать на себе и на коне бронь железную. Чую, неповоротлив стал, не по мне это… Ныне я у старого знакомца, что меня под Авидосом от смерти спас, конным лучником служу. К вам же, други, явился, чтобы попрощаться.

– Это что же, видать, опять тебя далече отсылают? – спросил Мечеслав.

– Да нет, погостил я у царя ромейского, хватит… Три года, на которые Аяне зарок давал, истекли, пора на Русь возвращаться. Путь на родину и плату у старшого возыму, соберусь и еще раз наведаюсь к вам, тогда и решим, может, кто и из вас со мной надумает?

– Что ж, друже, пусть будет добрым твой путь, – поднял Орм чашу с вином.

Друзья, дружно выпив за добрую дорогу и здравие Сахамана, продолжили разговор.

– Быть нам с тобою в пути али нет, о том будем думу думать, а пока прими от меня, – сказал Орм, доставая из калиты мешочек с монетами.

– И от меня тоже! – сказал Мечеслав, протягивая свой кошель.

– Зачем вы! Не надобно мне! – проговорил смущенно Сахаман.

– То не тебе, то невесте твоей Аяне в подарок, да и в пути, если что, сгодится. И не перечь! – пресек Орм попытку Сахамана отказаться. – И еще вот, – он снова залез в калиту, достал тряпицу, развернул. Осторожно, словно боясь сломать грубыми пальцами, взял золотую нагрудную подвеску в виде ящерки с зелеными камешками вместо глаз, протянул Сахаману. – Возьми, я ее у булгарского купца купил для своей… – Не желая бередить душевную рану Мечеслава, Орм не произнес имени Рады. – Бери.

Сахаман принял подарок, вынул из-за пояса кожаный шнур и, соединив два конца, привязал к нему подвеску.

– У сердца хранить буду дар твой, чтобы не потерять, – сказал он, надев украшение на шею.

– Пойду я, вина принесу, – сказал, вставая, Злат. Сахаман посмотрел ему вслед, а затем, переведя взгляд на Орма и Мечеслава, взволнованным голосом произнес:

– Благодарствую, други, за доброту вашу, за дружбу верную!

Вынув из-за пояса нож с изогнутым лезвием и рукоятью, сделанной из рога неизвестного Мечеславу степного животного, протянул его Орму, который с благодарностью принял подарок. Затем, встав, Сахаман подошел к стоящему на привязи коню и, покопавшись в торбе, притороченной к седлу, вынул оттуда небольшой бурдючок, искусно изготовленный из кожи. Подойдя к Мечеславу, он преподнес ему свой дар и, глядя на друзей, сказал:

– Дозвольте вручить вам эти вещи, изготовленные в землях, где я родился, на добрую память обо мне! Пусть послужат они вам, как служили мне!

– А вот и вино! – сказал появившийся Злат. Разлив вино и осушив чаши, друзья стали прощаться. Сахаман вскочил на коня, махнул на прощание рукой и, крикнув:

– Свидимся еще, други! – ускакал.

В полдень, на третий день после посещения Сахаманом лагеря, когда войско базилевса после победы над болгарским царем Романом готовилось вернуться в Константинополь, к Мечеславу подбежал встревоженный воин, приводивший к ним Сахамана.

– Там ваш знакомец! Тот, что гостевал у вас! Только не живой он! – выпалил он запыхавшимся голосом.

Его слова не сразу дошли до сознания Мечеслава и присутствующих при этом воинов.

– Где?! – воскликнул Мечеслав, наконец осознавший, какую страшную весть принес ему этот человек.

– Там, у реки.

– Веди! – Мечеслав направился за ним, веря и не веря.

За последнее время он видел множество смертей, но смерть Сахамана оглушила его, лишив на короткое время воли и самообладания. Выйдя из лагеря, Мечеслав и молодой воин направились к протекавшей неподалеку небольшой быстрой речке, на берегу которой уже собралось несколько десятков воинов. Сахаман лежал на прибрежных камнях, куда его вынесло течение. Мечеслав склонился над телом друга, вглядываясь в лицо, которое уже успели обезобразить смерть и вода, он тешил себя надеждой, что это не Сахаман, но это был он. Подошедший Орм внимательно осмотрел рану:

– Его ударили в спину. Мечом!

«Кто это сделал?! Кто так подло лишил Сахамана жизни?! – метались мысли в голове Мечеслава. – Кошель и оружие при нем, выходит, убили не ради наживы. Ужель из-за коня? Но Сахамана не так-то просто свалить с коня и убить. Только увидев знакомого ратника, он мог сам спешиться и в разговоре с ним повернуться незащищенной спиной. Значит, свои? За что? Я должен найти и покарать злодея!» – думал Мечеслав, но понимал, что времени на это у него нет, войско ромеев уже начало покидать лагерь.

Неожиданно толпа, стоявшая вокруг тела Сахамана, расступилась. Четверо мадьяр, находившихся на службе в одном из отрядов базилевса, и русский воин из недавних наемников-варангов подошли к друзьям, ведя в поводу коня Сахамана.

– Насилу изловили, вдоль берега скакал да ржал, как будто звал кого. Видать, сотоварища вашего конь, – сказал русс. Мадьяры, стоявшие за ним, согласно кивали головами. Мечеслав с подозрением глянул на воинов, приведших коня, теперь он всех подозревал. Вдруг конь, вырвав повод из рук державшего его мадьяра, встал на дыбы, а затем рванулся к телу хозяина. От неожиданности воины подались в стороны. Орм, вовремя почувствовавший опасность, успел оттолкнуть растерявшегося Мечеслава. Только быстрота одного из воинов, вцепившегося в повод, спасла друзей, но все же конь успел сбить с ног Злата. С трудом успокоив коня, мадьяры по просьбе Орма увели его. Мечеслав стоял, неотрывно вглядываясь в лицо павшего друга.

– Пора, Мечеслав. Сахамана нам уже не вернуть! Схоронить его надобно, – тихо проговорил Орм и положил руку на плечо Мечеслава.

Злат и Орм при помощи других воинов подняли тело Сахамана и на плаще понесли к лагерю. Похоронив товарища, друзья вместе с остальным войском двинулись в сторону Адрианополя. В пути, на одном из привалов, Орм сказал Мечеславу:

– Ты на мадьяр да на русса подозренья не держи, я с ромеями, кои видели, как мадьяры коня ловили, речи вел, не виновны они. И вот еще, подарка моего на нем не было… Может, река унесла?