Гибель гигантов - Кен Фоллетт Страница 43

— Значит, если бы посол Германии в Мехико адмирал Пауль фон Хинце, официально сделал вашему президенту подобное предложение, оно не было бы отклонено?

Вальтер видел, что отец намерен получить недвусмысленный ответ. Ему не хотелось бы, чтобы правительство Германии попало в неловкое положение.

По мнению Вальтера, неловкое положение — отнюдь не главное, что угрожало Германии при таком дипломатическом маневре. Германия могла нажить себе врага в лице Соединенных Штатов. Но обратить на это внимание отца в присутствии Диаса было трудно.

Отвечая Отто, Диас сказал:

— Предложение бы не отклонили. Я вам гарантирую.

— Отец, — сказал Вальтер, — можно тебя…

И тут камердинер провозгласил:

— Герр Вальтер фон Ульрих!

Вальтер замер, и отец сказал:

— Твоя очередь. Иди же!

Вальтер повернулся и вошел.

Англичанам нравилось повергать гостей в священный трепет. В тронном зале высокие потолки с лепниной были украшены бриллиантами, а стены, обитые красным плюшем, увешены огромными портретами. В конце зала — трон под высоким балдахином темного бархата. Перед троном стоял король во флотской форме. Вальтер был рад видеть рядом с королем старого знакомого, сэра Алана Тайта — вне всякого сомнения, тот подсказывал монарху имена входящих.

Вальтер вошел и склонился в поклоне.

— Рад снова видеть вас, фон Ульрих, — сказал король.

— Надеюсь, ваше величество нашли беседу в Ти Гуине интересной, — произнес он отрепетированную фразу.

— Очень! Хотя финал приема был, конечно, омрачен…

— Да, несчастьем в шахте…

— Буду рад новой встрече с вами.

Вальтер понял, что аудиенция окончена. Он стал, как положено, кланяясь, отходить назад, пока не дошел до самых дверей.

— Так быстро! — сказал отцу Вальтер.

— Напротив, — заметил Отто, — он говорил с тобой дольше, чем с другими. Обычно король говорит: «Рад видеть вас в Лондоне», — и все.

— Англичане — прекрасные люди со множеством достоинств, — говорил Отто, когда они шли по улице Сент-Джеймс к Пиккадилли, — но слабохарактерные. Король находится под влиянием министров, министры подчиняются парламенту, а членов парламента выбирают обычные люди. Разве так следует править страной?

Вальтер считал политическую систему Германии — с ее слабым парламентом, не могущим противостоять кайзеру или генералам, — несовременной, он уже много раз спорил об этом с отцом; но сейчас он думал о другом.

— То, что ты говорил Диасу, рискованно, — сказал он. — Президенту Вильсону не понравится, если мы начнем продавать Уэрте винтовки.

— Какое нам дело до того, что подумает Вильсон?

— Подружившись со слабой страной вроде Мексики опасно обрести врага в лице такой сильной страны, как Соединенные Штаты.

— Америка с нами воевать не будет.

Вальтер тоже так считал, но все равно испытывал беспокойство Вернувшись в его апартаменты, они сняли свои исторические костюмы и переоделись в обычные твидовые костюмы и сорочки с отложным воротником, надели мягкие фетровые шляпы. Затем снова вышли на Пиккадилли, сели в автобус и поехали в восточную часть города.

То, что Вальтер получил приглашение приехать в январе в Ти Гуин на закрытый прием для короля, впечатлило Отто. «Граф Фицгерберт — хорошее знакомство, — говорил он. — Если к власти придут консерваторы, он может стать министром. Возможно, когда-нибудь он будет министром иностранных дел. Ты должен поддерживать с ним дружбу».

Вальтера осенило.

— Мне, пожалуй, стоит посетить его благотворительную клинику и сделать небольшое пожертвование, — забросил он удочку.

— Превосходная мысль.

— Может, ты поедешь со мной?

— Так, пожалуй, даже лучше, — согласился Отто.

У Вальтера был скрытый мотив, о котором отец не имел никакого представления.

Автобус провез их мимо театров Стрэнда, мимо издательств Флит-стрит и банков Сити. Потом улицы стали более узкими и грязными. Вместо цилиндров и котелков за окнами замелькали кепки рабочих. Стало больше конного транспорта, а автомобили почти пропали. Это был Ист-Энд.

Они вышли в Олдгейте. Отто брезгливо огляделся.

— Не ожидал, что ты привезешь меня в трущобы, — сказал он.

— Мы направляемся в клинику для бедных, — ответил Вальтер. — Где она, по-твоему, должна находиться?

— Неужели граф Фицгерберт здесь бывает?

— Возможно, он только оплачивает счета, — сказал Вальтер. Он точно знал, что Фиц не был здесь ни разу в жизни. — Но ему обязательно сообщат о нашем визите.

Кривыми узкими улочками они добрались до здания протестантской церкви. На деревянной доске от руки было написано краской: «Дом молитвы „Голгофа“». К доске был приколот листок бумаги со словами:

ДЕТСКАЯ КЛИНИКА

БЕСПЛАТНО

СЕГОДНЯ И КАЖДУЮ СРЕДУ

Вальтер открыл, и они вошли.

Отто издал возглас отвращения и вынул платок. Вальтер здесь уже бывал и запах не был для него неожиданностью, но все равно это было очень неприятно. В приемной толпились оборванные женщины и полуголые дети, все они были грязны, и от них дурно пахло. Женщины сидели на скамейках, дети играли на полу. В дальнем конце приемной было две двери с надписями: «Врач» и «Патронесса».

У входа сидела тетя Фица, Гермия, отмечая посетителей в журнале. Вальтер представил отца:

— Леди Гермия Фицгерберт, это мой отец, герр Отто фон Ульрих.

В это время открылась вторая дверь с надписью «Врач», и оттуда вышла нищенка, с крошечным младенцем и бутылочкой с лекарством. Выглянула медсестра и сказала:

— Следующий.

Леди Гермия посмотрела в список и вызвала:

— Миссис Блотски и Рози! — в кабинет врача направилась пожилая женщина с девочкой.

Вальтер сказал:

— Отец, подожди минутку, я за начальством.

Он торопливо подошел к двери с надписью «Патронесса», постучал и вошел.

Комнатка была ненамного больше шкафа, в углу к тому же стояли щетка и корзина для мусора. Леди Мод Фицгерберт сидела за маленьким столиком, делая записи в бухгалтерской книге. На ней было скромное серое платье и такая же шляпка. Она подняла голову, и при виде Вальтера ее лицо озарила такая счастливая улыбка, что у него на глаза навернулись слезы. Она вскочила и порывисто его обняла.

Он ждал этого весь день. Он целовал ее губы, немедленно раскрывшиеся ему навстречу. За свою жизнь он целовался с несколькими женщинами, но ни одна из них не прижималась к нему всем телом. Ему было неловко, он боялся, что она почувствует его эрекцию, и отодвинулся назад — но она только сильнее прижалась к нему, и он поддался искушению.