Гражданские войны в Риме. Побежденные - Юлий Циркин Страница 42

Вернувшийся из Испании Цезарь оценил лояльность Кассия и назначил его на 44 г. до н. э. претором, ведшим дела между римлянами и иностранцами, включая считавшихся тоже иностранцами провинциалов (praetor peregrinus). Может быть, Кассий рассчитывал стать городским претором, но Цезарь предпочел Брута. Не исключено, что Кассий счел это обидой. Но еще важнее было то, что, как и Брут, Кассий, еще с детства ненавидевший всякую тиранию, оставался в глубине души республиканцем, а поведение Цезаря, как уже говорилось, не оставляло никаких надежд на восстановление республики. Поэтому Кассий сразу же согласился с Брутом, примкнул к готовящемуся заговору и с самого начала стал играть в нем руководящую роль. Даже если инициатором заговора был Децим Брут, он по своему характеру не подходил на роль лидера. И для современников, и для потомков, в том числе самых отдаленных, руководителями заговора были Брут и Кассий. Первый был скорее его идеологическим вождем и вдохновителем, а второй возглавил практическую подготовку убийства Цезаря.

Заговор был довольно разветвленным, число заговорщиков достигало 60 человек. Среди них были бывшие цезарианцы, разочаровавшиеся в своем вожде. Кроме Децима Брута надо упомянуть еще Гая Требония. Это был опытный политический деятель, враг Клодия, друг Цицерона, в свое время верный сторонник триумвиров. Именно он в 55 г. до н. э. предложил и вопреки сопротивлению Катона провел закон, по которому Помпею и Крассу предоставлялись испанские провинции и Сирия, а Цезарю продлевалось наместничество в Галлии еще на пять лет. Затем он воевал в Галлии под командованием Цезаря, в 49 г. до н. э. руководил осадой и взятием Массалии, был городским претором, наместником Дальней Испании, участвовал в битве при Мунде, в 45 г. до н. э. стал консулом-суффетом, т. е. «дополнительным консулом», исполнявшим консульские обязанности часть года. Но будучи убежденным республиканцем, он примкнул к заговору против Цезаря. Бывшими цезарианцами были также Люций Тиллий Цимбер, которому в 44 г. до н. э. было поручено наместничество в проконсульском ранге в провинции Вифиния-Понт, хотя консулом он не был, Люций Минуций Базил, также воевавший под знаменами Цезаря в галльской войне, а затем хорошо проявивший себя и в гражданской, и ряд других. Были среди заговорщиков, естественно, и бывшие противники Цезаря Квинт Лигарий, которого Цезарь сначала никак не хотел помиловать и который только в октябре 46 г. до н. э. сумел вернуться в Рим, бывший сенатор Секстий Назон, убежденный республиканец Понтий Аквила, который был в 45 г. до н. э. народным трибуном и принципиально не поднялся со своей трибунской скамьи во время триумфа Цезаря, праздновавшего разгром своих сограждан, и многие другие.

Заговорщикам нужно было торопиться. Цезарь уже полностью подготовил поход против парфян и был готов отправиться на войну 18–19 марта 44 г. до н. э. Было ясно, что если эта война будет победоносной, а в этом никто в Риме не сомневался, то никаких преград для установления Цезарем абсолютной власти, если не официальной монархии, уже точно не будет. К тому же столь широкий заговор не мог долго оставаться в полной тайне, и о нем, действительно, уже стали поговаривать, что грозило заговорщикам разоблачением. Акцию назначили на 15 марта 44 г. до н. э., мартовские иды по римскому календарю, когда в курии Помпея состоится очередное заседание сената. Казалось, что сама судьба благоприятствует убийству, ибо в этой курии стояла статуя Помпея, который таким образом был бы отомщен за свою гибель. Заговорщики собрались в доме Кассия, чтобы обсудить последние детали. Об этом узнали, и Цезаря попытались предупредить. Он и сам догадывался о заговоре, но решительно отказался от дополнительной охраны, заявив, что не может всю оставшуюся жизнь жить в вечном страхе. 15 марта, устрашенный неблагоприятными предзнаменованиями, Цезарь хотел отменить заседание, но Децим Брут уговорил его не делать этого. И Цезарь смело вошел в курию, где его уже ждали заговорщики, которых Кассий привел из своего дома.

Децим Брут (или это был Требоний) в соответствии с составленным планом отвлек Марка Антония, который казался заговорщикам слишком опасным. А когда Цезарь сел в свое кресло, его окружили заговорщики, якобы пришедшие с просьбами, и один из них сдернул тогу с плеч диктатора. Это было знаком, и удары кинжалами посыпались на Цезаря. Кто-то из заговорщиков заколебался, но Кассий решительно приказал ему действовать. Сначала Цезарь пытался сопротивляться, но, увидев среди нападавших Брута, перестал. Труп Цезаря упал к подножию статуи Помпея. «И мертв объемлет он Помпея мрамор горделивый», — много веков спустя написал А.С. Пушкин. Брут обратился было с речью к сенаторам с объяснением убийства, но сенаторы в страхе разбежались, а рабы лишь через несколько часов подняли тело и на носилках вынесли из курии.

Заговорщики были уверены, что римляне с восторгом встретят убийство тирана. Но когда они после неудачи своего обращения к сенату вышли на форум, и Брут пытался с подобной же речью обратиться к народу, его встретило то же глухое молчание. Перед Римом возник призрак новой гражданской войны, чего римляне боялись больше всего. Еще до убийства Цезаря верный друг и старый соратник и спутник Катона Марк Фавоний в разговоре с Брутом, который зондировал его взгляды, без обиняков заявил, что самое беззаконное единовластие лучше междоусобной войны — и таково было настроение большинства римской политической элиты. А настроение городской толпы было переменчиво, в последние дни она была недовольна Цезарем, но теперь уже с сожалением вспоминала убитого. Заговор преследовал только одну цель — убийство тирана. Что делать дальше, заговорщики не представляли. Никаких личных целей ни Брут, ни Кассий, ни их товарищи не ставили, они не стремились ни к власти, ни даже к какому-либо материальному вознаграждению. Они полагали, что после гибели диктатора народ с восторгом примет возрождение свободы и дела пойдут сами собой. Не встретив активной поддержки ни в сенате, ни на форуме, заговорщики растерялись.

Положение становилось тем серьезней, что один из цезаревских полководцев Марк Эмилий Лепид, который в то время собирал солдат для отправки их в Галлию, вывел их на площадь, а консул Марк Антоний стал собирать цезаревских ветеранов. В таких условиях Децим Брут решил, что лучше всего вообще покинуть Рим. Он обратился к Антонию с просьбой предоставить лидерам заговора «свободное посольство»: это была поездка сенатора или должностного лица по своим частным делам, но на правах служебного путешествия с соответствующей защитой. Но Брут и Кассий решили пока остаться в городе. Они собрали своих сторонников на Капитолии, а затем туда созвали и народ на сходку. Сходка (contio) отличалась от народного собрания тем, что на ней не принималось никакого закона и не избирались должностные лица. И Брут снова обратился к народу с разъяснением происшедшего. Он не отвергал всей деятельности Цезаря и заверял собравшихся, что он не требует отмены распоряжений покойного диктатора, в том числе и относительно предоставления земель ветеранам. Это сыграло свою роль, и на этот раз среди народа появились у Брута и Кассия какие-то сторонники. Однако большинство толпы, а особенно цезаревские ветераны, было настроено враждебно. Антоний и Лепид собирали силы. Брут отпустил с Капитолия всех тех, кто боялся возможного нападения, а с оставшимися он вместе с Кассием стал укрепляться. Рим подошел к грани новой гражданской войны. Но перейти эту грань ни Бруте Кассием, ни Антоний с Лепидом не решились. И уже на заседании сената 17 марта Антоний называл Брута и Кассия не убийцами, а «славнейшими мужами». Он стал уговаривать их спуститься с Капитолия, послав им в качестве гарантии безопасности своего сына и сына Лепида.