Мао Цзэдун - Александр Панцов Страница 42
Мао Цзэдун - Александр Панцов читать онлайн бесплатно
Начало было положено. Теперь предстояло сделать все, чтобы убедить других членов общества «Обновление народа» принять большевистский «изм», превратив таким образом уже существовавшую, но до сих пор не определившую свое политическое лицо организацию в коммунистическую.
Пока все складывалось удачно, и Мао надеялся, что ему удастся завоевать на свою сторону других членов «Общества», по крайней мере тех из них, которые находились в Чанше. На личном фронте ему тоже везло. В конце сентября он начал встречаться с Кайхуэй, дочерью покойного Ян Чанцзи. Вместе с матерью и братом после смерти отца в январе 1920 года она вернулась в Хунань. Согласно обычаю семья привезла гроб умершего на родину, и там, в местечке Баньцан в шестидесяти ли к северу от Чанши, прах почтенного Яна был захоронен. После соблюдения положенного по закону траура Кайхуэй переехала на учебу в Чаншу, где поступила в женскую гимназию Сянфу210. Первое время молодые люди стеснялись друг друга и ездили на прогулки за реку в сопровождении Чжан Вэньляна и Тао И, которая, похоже, совсем охладела к Мао. Наш герой уже имел опыт общения с девушками, но с Кайхуэй долго не мог преодолеть застенчивость. Вместо любви они много говорили о политике. Мао рассказывал ей о Советской России, большевистской революции, знакомил с азами коммунизма. Под его влиянием Кайхуэй вступила в Социалистический союз молодежи. Но в конце концов нараставшее в обоих чувство вырвалось наружу. «Я увидела его сердце, — вспоминала позже Кайхуэй, — а он совершенно отчетливо увидел мое»211.
Да, видно, они были созданы друг для друга. Куда только подевалась наивная вера Мао в свободную любовь? Зимой 1920 года они с Кайхуэй поженились212. От традиционной свадебной церемонии, правда, молодые единодушно отказались. Обошлись и без приданого, и без красного паланкина. Все это они отвергли как «мещанство»213.
И до, и после свадьбы Кайхуэй страшно ревновала мужа к Тао И. Ей почему-то казалось, что тот старый роман продолжался214. Страхи усиливались, когда она подолгу не видела своего возлюбленного. Денег, чтобы снять отдельную комнату, у них не было, а потому жили они по-прежнему порознь, встречаясь лишь по воскресным дням. Только «медовый месяц», длившийся всего несколько дней, провели вместе в Шаошаньчуне. Они приехали туда в начале февраля 1921 года, чтобы вместе с братьями Мао, их двоюродной сестрой Цзэцзянь, которую отец и мать Мао удочерили в 1912 году215, и снохой Ван Шулань (женой брата Цзэминя) отпраздновать Чуньцзе, Новый год по лунному календарю216. Лишь в октябре 1921 года смогли они наконец снять небольшой деревянный домик из трех комнат на берегу пруда в городском предместье Циншуйтан, за малыми восточными воротами. Сюда Кайхуэй перевезла из деревни и свою маму, Сян Чжэньси. В Китае было принято делить кров с родителями: считалось, что несколько поколений должны жить под одной крышей217. Деньги на оплату жилья Мао получил из партийной кассы: к тому времени ему уже удалось не только коммунизировать общество «Обновление народа», но и вовсю развернуть подпольную большевистскую деятельность.
Ранним утром 1 января 1921 года в верхнем этаже небольшого особняка за номером 56 по улице Чаоцзун, что в самом центре Чанши, в помещении магазина «Общества культурной книги», собралось более десяти человек. Вина и закусок не было, несмотря на первый день Нового года по григорианскому календарю. Молодые люди и девушки меньше всего думали о пирушке. Все они принадлежали к полулегальному обществу «Обновление народа» и собрались по призыву своих руководителей, Хэ Шухэна и Мао Цзэдуна, на особо важное заседание. В течение трех дней им предстояло обсудить много вопросов, главными из которых являлись следующие: какова должна быть общая цель организации, какие методы надо использовать для достижения этой цели и что следует сделать, чтобы начать внедрять эти методы немедленно? Заседание началось ровно в 9 часов 30 минут. Председательствовал «Усатый Хэ».
Первым выступил Мао Цзэдун: «Некоторые из нас предлагают организовать коммунистическую партию, в то время как другие хотят заниматься работой и учебой и перестраивать [систему] образования… Сегодня в Китае существуют две философские школы. Одна выступает за трансформацию, другая — за реформу. К первой принадлежат Чэнь Дусю и другие; ко второй — Лян Цичао, Чжан Дунсунь [видный последователь Лян Цичао] и другие»218. После этого начались дебаты.
Дискуссия проходила бурно, вопросы вызывали горячие споры. Все понимали, что от того, как большинство участников проголосуют, зависит будущая политическая программа организации. Речь-то ведь шла о том, принимать или нет большевизм. Все утро первого дня, однако, ушло на обсуждение общих проблем; к главной теме собрания приступить так и не удалось. В половине двенадцатого заседание было прервано, собравшиеся пообедали и разошлись. Решающие споры были перенесены на следующий день, который должен был стать решающим.
2 января в 9 часов утра все уже были на месте. Прослышав об интересной дискуссии, явились и новые люди. В комнату в целом набилось восемнадцать человек. «Усатый Хэ» вновь занял председательское место.
Прежде всего большинством голосов участники собрания постановили сохранить, по существу, прежнюю формулировку общей цели: «Преобразование Китая и всего мира». Затем перешли ко второму вопросу. Вновь первым взял слово Мао. Он сообщил о полученных им недавно письмах Цай Хэсэня, в которых тот, как мы знаем, предлагал членам общества принять «радикальный тип коммунизма (доктрину Ленина)». Мао при этом напомнил, что помимо ленинского в мире есть, вообще-то говоря, и другие методы решения общественных проблем: «социальная политика», «социал-демократия», «умеренный тип коммунизма (доктрина Рассела)» и «анархизм». После этого он предложил товарищам высказываться по кругу. «Я выступаю за радикализм, — начал „Усатый Хэ“. — Одно мгновение переворота стоит двадцати лет просвещения. Я твердо верю в это». Старшего товарища тут же поддержал Мао Цзэдун: «Социальная политика — это совсем не метод, потому что все, на что она годится, это латать дыры. Социальная демократия апеллирует к парламенту как средству преобразования вещей, но в действительности законы, принимаемые парламентом, всегда стоят на страже имущих классов. Анархизм отрицает власть, и я боюсь, что такую доктрину нельзя будет осуществить. Умеренный тип коммунизма, так же как и абсолютная свобода, за которую ратует Рассел, дает возможность хозяйничать капиталистам, а потому он тоже никогда не будет работать. Радикальный же тип коммунизма или, иначе, идеология рабочих и крестьян, под которой подразумевается метод кларсовой диктатуры, может принести результаты. Поэтому он и является наилучшим методом для нас».
Солидарность с Мао и Хэ выразил и Пэн Хуан, заявивший: «В Китае вплоть до настоящего времени никогда не было „изма“ демократии… Естественные условия в Китае, такие, как социальная организация, индустриальное положение, сознание народа, очень близки к тому, что имеется в России. Поэтому русский радикализм может быть осуществлен в Китае. В то же время нам не надо огульно копировать [этот] радикализм. Что нам нужно, это просто заимствовать его дух или, другими словами, применять революционный социализм».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments