Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945 - Фридрих Вильгельм фон Меллентин Страница 42

Утром 4 июля положение, в котором оказалась танковая армия «Африка», было крайне тяжелым. У Африканского корпуса было всего 36 танков и несколько сотен измотанных до последней степени солдат. Артиллерии было больше, поскольку мы взяли в качестве трофеев много английских орудий, но у наших немецких орудий почти не осталось боеприпасов. (В 15-й танковой дивизии осталось только по два снаряда на орудие.) По счастью, в захваченном Дейр-эль-Шейне удалось найти 1500 снарядов для 25-фунтовых орудий, да и у итальянцев был небольшой запас.

Тем не менее было ясно, что мы не сможем противостоять решительному наступлению 8-й армии. Мы уже знаем, что 4 июля генерал Окинлек отдал приказ о таком наступлении. Знаем мы и то, что в условиях пустыни ему не удалось заставить командиров своих корпусов действовать. 5-я новозеландская дивизия вступила в бой с дивизией «Брешиа» во впадине Эль-Мирейр, а продвижение вперед английских танков на кряже Рувейсат грозило разрезать 15-ю танковую дивизию на две части. Но в наступлении англичан не было напора, и нескольких выстрелов из наших 88-мм пушек было обычно достаточно, чтобы остановить их танки. Так что 4 июля мы пережили без какого-либо ущерба, кроме как только для наших нервов.

5 июля наше положение несколько улучшилось; новозеландцы проявили некоторую активность на южном фланге, но их 4-я пехотная бригада на марше подверглась мощным ударам нашей авиации, которая, уничтожив штаб противника, спасла нас, очевидно, от его наступления на Эль-Мирейр. На кряже Рувейсат 15 танков 15-й танковой дивизии противостояли 100 танкам 1-й бронетанковой дивизии, но атаки не последовало. Бездеятельность англичан 5 июля вызывает недоумение, поскольку Окинлек требовал от своих подчиненных нанести нам мощный удар, тем более что к кряжу Рувейсат подошло совершенно свежее соединение – 24-я австралийская бригада.

6 июля Роммель продолжил перегруппировку своих сил и укрепление линии фронта. Мы получили мины и небольшое подкрепление для 90-й легкопехотной и танковых дивизий. Количество танков в Африканском корпусе увеличилось до 44, и мы смогли начать формировать подвижный резерв. Возможности, которые были у англичан, так и остались неиспользованными. Окинлек еще мог нанести нам поражение, но с каждым днем его шансы на это падали.

Утром 9 июля Роммель узнал, что англичане оставили опорный пункт Карет-эль-Абд, и он немедленно приказал 21-й танковой дивизии и дивизии «Литторио» занять его. 90-я легкопехотная дивизия была переброшена для прикрытия их южного фланга. Мы были изрядно удивлены, что англичане без боя оставили такую выгодную позицию, да и до сих пор я не могу понять, почему Окинлек пошел на это. Правда, таким образом он оттянул часть наших сил на юг, а это увеличивало его шансы на успех наступления на Тель– эль-Эйсу, которое он намеревался предпринять. Тем не менее сдача такой прекрасно укрепленной позиции, как Карет-эль-Абд, была слишком высокой платой за это.

Рано утром 10 июля противник открыл мощный артиллерийский огонь по позициям дивизии «Сабрата», которая располагалась против западного фаса Эль-Аламейна. После артобстрела последовала атака 9-й австралийской дивизии вдоль прибрежного шоссе в направлении Тель-эль– Эйсы. Штаб танковой армии располагался на берегу, в нескольких милях от линии фронта. На рассвете этого дня я с удивлением наблюдал сотни итальянцев в панике, бегущих мимо штаба. Роммель провел ночь в Карет-эль-Абде, далеко на юге, так что мне пришлось решать самому, как поступить. Когда штабу угрожает опасность, первая мысль – бежать и спасать самое ценное имущество и документы штаба. Мне стало понятно, что с дивизией «Сабрата» все покончено – ее артиллерия уже была «в мешке», – и необходимо что-то предпринять, чтобы перекрыть дорогу на запад. Я отдал приказ сотрудникам штаба занять круговую оборону, которую усилил нашими зенитками и пехотными подразделениями, которые случайно оказались рядом. Нам удалось остановить австралийцев, которые захватили кладбище Тель-эль-Эйса и теперь старались овладеть приморским шоссе. К сожалению, в этой схватке погиб лейтенант Зеебом, замечательный командир нашей службы радиоперехвата, вместе с большей частью своих подчиненных ^[142].

10 июля к нам подошли главные силы 382-го пехотного полка; они составляли часть 164-й пехотной дивизии, первого значительного подкрепления из Европы. Англичане опоздали со своей атакой буквально на один день, потому что без этого подкрепления северный фланг танковой армии мог бы быть прорван. К полудню прибыл Роммель с подразделением для обороны штаба и сформированной из личного состава 15-й танковой дивизии боевой группой. Он попытался было отсечь выступ, образованный австралийцами у Тель-эль-Эйсы, но артиллерийский огонь из Эль-Ала– мейна не позволил сделать это.

11 июля австралийцы возобновили свои атаки южнее приморского шоссе; они изрядно потрепали дивизию «Триест» и были остановлены только сосредоточенным огнем артиллерии танковой армии. Отличительной чертой этого нового сражения стало то, что итальянцы более были не в состоянии удерживать свои позиции.

12 июля австралийцы не предпринимали атак, по всей вероятности, они закреплялись на захваченном плацдарме. Роммель перебросил 21-ю танковую дивизию на северный участок; он решил 13 июля атаковать Эль-Аламейн, захватить этот жизненно важный опорный пункт и отрезать австралийцев от Тель-эль-Эйсы ^[143]. Это была бы победа, которая могла даже открыть нам дорогу к Нилу. Как писал сам Роммель, «эта атака должна была поддерживаться каждым орудием и каждым самолетом, имеющимися в нашем распоряжении» ^[144].