Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929) - Михаил Алексеев Страница 42

Таким образом, возможность восполнить недостаток жалованья во время войны имелась полная, так как грабежи – неизбежные спутники китайской смуты (вот почему к началу боевых действий в части возвращались дезертиры). И именно поэтому китайские солдаты предпочитали войну мирному времени.

Значение и влияние высшего командного состава в китайских армиях очень хорошо учитывалось китайскими милитаристами и политиками. У каждого более или менее значительного генерала противники старались иметь кого-либо из своих сторонников-осведомителей, чаще всего таковым являлся один из советников генерала. Наибольшее количество таких осведомителей среди советников у своих противников-генералов имел У Пэйфу. Однако осведомленность о намерениях своих противников не спасла У Пэйфу в 1926 г. от поражения, которое, впрочем, как и все предыдущие, оказалось временным.

Разведчикам для изучения китайского генерала необходимо было знать не только его политическую окраску, но и родственные связи, привычки, характер, также следовало выяснить политическую окраску его советников (особенно первого).

Если среди советников попадался кто-нибудь отличавшийся по своим политическим взглядам от той клики, к которой принадлежал его генерал, то такого человека можно было вербовать для работы на ту милитаристскую клику, которой он сочувствовал или уже сотрудничал с ней. Советников и адъютантов генералов охотнее всего вербовали японцы и англичане, так как от них можно было получить наиболее правдоподобные сведения о патроне.

Немало сведений можно было получить, завербовав старшего боя (старшего слугу) генерала. Институт старших боев в Китае был очень распространен и влиятелен. Часто случалось, что даже важные персоны, прежде чем обратиться к кому-либо из власть имущих с просьбой, долго обхаживали через подставных лиц его старшего боя. Это делалось не только для того, чтобы определить подходящий момент для просьбы, но и для предварительной подготовки генерала к ее выполнению. Однако завербовать старшего боя было очень непросто. Пекинской резидентуре так и не удалось завербовать старшего боя Чжан Цзолиня, хотя на его вербовку было затрачено очень много сил и энергии.

Японские разведчики использовали для работы не только старших боев, но и младших, последние выполняли всегда роль наблюдателей за более крупными агентами, работавшими по заданиям японцев, и чем крупнее был агент, тем большим было количество за ним наблюдавших (за агентом японцев в штабе У Пэйфу, например, следили три агента-наблюдателя). Этот способ организации агентуры избавлял японцев от неверных сведений, а обходился он недорого: младшему бою-наблюдателю японцы платили от пяти до восьми мексиканских долларов.

Для получения положительных результатов при вербовке боев не следовало исключать возможность использования шантажа. Полезно было вокруг «клиента» создать такую атмосферу, будто его скоро собираются уволить, но при некоторых условиях есть способ этого избежать. Таким образом, пекинской резидентурой был завербован старший бой генерала 2 – й национальной армии. Для вербовки боев большую роль мог сыграть игорный или публичный дом, который он посещал.

Японцы и американцы, поддерживая какую-либо одну из враждовавших группировок, никогда, в отличие от советских спецслужб, не прерывали связи с противниками поддерживаемой ими группировки. Так, во всех национальных армиях в момент их борьбы с мукденской и чжилийской кликами одновременно с советскими военными советниками были японские советники и обязательно американские «коммерсанты».

В одной из мукденских газет про Фэн Юйсяна было написано: «Фэн на большевистских штыках, американском кресте и японских деньгах думает забраться на президентское кресло Китая».

Слагаемые, определявшие политическую физиономию и деятельность главы той или иной милитаристской группировки, складывались из целого ряда факторов. Прежде всего это влияние иностранцев, затем устремления его приближенных советников и китайских политических деятелей, стремящихся использовать данного генерала в своих интересах, это и в какой-то степени влияние торговых палат подчиненных ему провинций, и, наконец, позиция самого лидера, не всегда совпадавшая со всем вышеперечисленным.

Непреложно было одно: все китайские генералы, под чьим бы влиянием они ни находились, всеми силами старались перехитрить своих покровителей и избавиться в конечном счете от их опеки.

Этим и объясняется, что у каждого крупного милитариста во всякое время имелись представители и советники не одной и даже не двух иностранных держав. Так, у Чжан Цзолиня при полном его подчинении японцам очень заметную роль играл генерал Соттен, англичанин. Чжан Цзолинь старался при помощи англичан если не избавиться от влияния Японии, то хотя бы ослабить его. И в то же время был не прочь под благовидным предлогом вновь завязать с Советским Союзом дружественные отношения. Он прекрасно понимал, что, играя на противоречиях указанных стран, можно в конце концов избавиться от всякого влияния.

Отсюда следовало, что для уяснения политики китайских генералов мало было знать политику самих генералов, нужно было также отслеживать политику тех иностранных правительств, которые поддерживали того или иного генерала. Военную мощь каждой милитаристской клики можно было выявить только в том случае, если удавалось установить, какие имелись внутри этой клики политические группировки и к кому они тяготели, а также наличие у этих группировок сепаратных связей с иностранцами.

Для определения экономической мощи той или иной милитаристской клики нужно было изучать экономику всей подконтрольной ей территории. Интересовавшая разведку информация находилась в торговых палатах, во всевозможных налоговых учреждениях (каковые в разных провинциях были различны), на предприятиях и фабриках.

Следовало также знать, что ни один из китайских генералов не тратил своих личных средств на ведение войны, если не считать покупки оружия. Нужно было отдать им должное: средства на ведение войны они умели выколачивать, как никто другой, и не останавливались ни перед чем для добывания нужных финансовых ресурсов. Подати с крестьян взимались за несколько лет вперед, торгово-промышленная буржуазия облагалась непомерно высокими налогами, выпускались на миллиарды юаней бумажные деньги с обязательством для всех их принимать, а всех сопротивлявшихся приему этих денег без долгих разговоров отправляли на виселицу и конфисковывали их имущество.

Свои же личные средства каждый китайский генерал хранил как резерв на случай вынужденного отъезда в Европу, Японию или Америку. Первый признак плохих дел у китайского генерала – это отправка денег за границу, чего ни один из них не старался скрывать, а даже афишировал. Часто случалось, что тот или иной генерал не мог продолжать борьбу из-за отсутствия средств и в то же время переводил огромные суммы за границу, куда вскоре и удалялся. Но это не означало, что в подходящий момент он не вернется на родину, чтобы вновь принять участие в перманентной гражданской войне.

Именно в штабах этих генералов или в их окружении и следовало вербовать агентуру. Круг этих лиц был весьма ограничен.

Высшие военные управления центрального (пекинского) правительства – Военное министерство, Главный штаб – при существовавшей децентрализации власти стали простой фикцией. Секретные вопросы текущего момента разрешались не аппаратом в целом, а замкнутым кругом лиц, пользовавшимся доверием господствовавшей в данный момент милитаристской клики.