Последняя спецоперация "Нормана" - Михаил Болтунов Страница 42

«Сов. секретно

Черному. Радиостанция “Пена”. 28.11.43 г.

В район вашего расположения происходит перемещение штабов дивизий и корпусов противника. Вам ставится особо важная задача: не приостанавливая перехода вашего хозяйства в новый район, организовать подвижную группу, хорошо вооруженную, отважных бойцов для разгрома одного из штабов и захвата оперативных документов или вражеских офицеров.

Во главе диверсионных групп поставьте способных, смелых офицеров. Подразделение в готовности к действиям временно оставьте на месте, установив с ним связь. Места расположения штабов будут сообщены дополнительно.

Связь Центра с группой через вас.

Повторяю, задача очень важная, дело вашей чести достойно ее выполнить. Получение и уяснение задачи подтвердить, готовность группы донести.

Валерий».

Итак, Красная армия приближалась к государственной границе. Разведчики-диверсанты должны были двигаться впереди наступающих войск. Ведь войскам, как воздух, нужны сведения о противнике, а еще поддержка партизан из вражеского тыла.

Казалось бы, задачи не новые, вполне понятные каждому партизану. Однако условия выполнения этих задач теперь были совсем иные. Во многом неизвестные, незнакомые.

Впереди лежала Польша. Что ждет их на чужой территории? Как встретят местные жители, какова реальная обстановка? Ничего этого разведчики Черного не знали.

Ясно было одно: там совсем другое государство, и требовать сотрудничества с советскими партизанами не придется. Рассчитывать следовало только на тех, кто добровольно вступит в борьбу с врагом.

Позже, после Великой Отечественной войны, в нашей стране будет создан миф том, что на оккупированной польской территории еще до подхода наших войск успешно действовала развернутая сеть партизанских отрядов. Ничего этого не было. Ни реального партизанского движения, ни диверсионных актов в тылах противника.

В феврале 1944 года, уже будучи на территории Польши, в районе Люблина, Черный сообщал в Москву: «Поляки на сотрудничество идут плохо. По всей стране имеется 50 различных партийных группировок, которые ведут борьбу между собой».

Заметьте, ведут борьбу не с врагом, а между собой.

Четыре с половиной года, как гитлеровцы топчут землю Польши, убивают, насилуют, но, несмотря на это, «партизанское движение находится здесь в зачаточном состоянии», радирует в Центр Черный. И далее сообщает: «Диверсионные отряды создаем из русских военнопленных».

Однако ничего этого пока не знают ни Черный, ни его товарищи по оперативному центру. Они еще на своей родной земле и только готовятся к переходу в Польшу.

Зима 1943–1944 годов — это не зима сорок второго. Красная армия наступает по всему фронту, и партизанские отряды растут численно. Однако эта волна прибивает к партизанскому берегу разных людей.

«Боец Татур Валентин Викторович, — докладывал в Москву Черный, — дважды дезертировал с боевого задания, около двух месяцев пьянствовал в окрестных деревнях. Был пойман и расстрелян».

Откровенно говоря, таких, как Татур, было немного, но они были. И, разумеется, на чужую территорию, когда никто не мог предположить, что ждет партизан там, в Польше, брать в отряд бойцов ненадежных, недисциплинированных — это значит подвергать опасности сотни других, а вместе с ними и все дело.

Именно поэтому и приходили в Центр радиограммы такого содержания: «Рядовой Латышев из отряда Цыганова систематически пьянствует, занимается мародерством. В пьяном виде дважды терял личное оружие. Меры воспитания совершенно не действуют. Брать его с собой на Запад не могу».

Москва понимала сложность положения Черного. Ведь партизанский отряд в далеком тылу — это не воинское подразделение в составе своих войск, где применимы все меры воздействия, где на страже авторитета командира и его приказа стоят комиссары, политотдел, органы военной прокуратуры, Смерш. Ничего этого у Черного не было. И воспитывать латышевых, на которых «меры воспитания совершенно не действуют», приходилось самому.