Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне - Кайюс Беккер Страница 42

В 15.05 он пересек Маас и достиг окраины города. Высота была идеальной для средних зениток, и они тут же себя проявили. Когда впереди объект, уже нет возможности для уклоняющих маневров. Все взгляды прикованы к течению реки. Посреди Роттердама Новый Маас делает изгиб на север, а как раз к западу от этой вершины стоят мосты-близнецы. Даже при плотном тумане и дыме их прямые очертания все еще различимы, как и контуры острова Маас.

И все-таки, несмотря на сосредоточенное внимание, ни летчики, ни штурманы не заметили ни одной красной ракеты. Все, что они видели, это маленькие красные шары от разрывов голландских зениток, которые взбирались наверх, чтобы поразить их машины. Судьба Роттердама решилась через несколько секунд – тех секунд, в течение которых солдаты Хольтица десятками пускали в небо красные ракеты.

– Боже мой! Сейчас произойдет катастрофа! – воскликнул Шмидт.

Вместе со Штудентом они стояли в том месте, где Стильтес-Страат образует круг, следя за бомбардировщиками, медленно пролетавшими у них над головой, явно выискивая свой объект. Оба генерала схватили ракетницы и стали стрелять вертикально в небо. И все равно летчики над ними ничего не заметили. Все сигналы с земли поглощались туманом, дымом, плывущим над горящими домами, и черными маслянистыми облаками, поднимающимися над пассажирским пароходом «Straatendam», который подожгла артиллерия.

Было слишком поздно. Правая колонна KG 54 стала снижаться на цель, и вниз с воем полетели 100-и 500-фунтовые бомбы. Они падали точно в зоне треугольника, в самом сердце старого города. И тут пришла очередь левой колонны, во главе которой летел подполковник Хоне со штабным звеном.

«Никогда больше, – рассказывал он после войны, – я не вылетал на операцию при таких драматических обстоятельствах. И мой штурман, прильнувший передо мной к бомбовому прицелу, и радист, сидевший позади, знали сигнал, который я дам в случае, если бомбежка будет отменена в последний момент».

С его юго-западного направления подхода цель легко определялась. По внутренней связи штурман сообщал о своих замерах. Хоне сосредоточился только на острове, выискивая возможную «гирлянду красных ракет». Но и он ничего не разглядел. Наконец штурман закричал:

– Надо бросать бомбы сейчас, или они упадут вдалеке от цели!

Хоне отдал приказ, и у него тут же перехватило дыхание. Еле-еле и только в течение одной-двух секунд он разглядел «не гирлянду, а всего лишь две взлетающие, ничтожно малые ракеты». Обернувшись, он крикнул радисту, чтобы тот кодом передал приказ повернуть самолеты назад.

В его собственной машине уже сработал автоматический пуск, и бомбы полетели вниз. То же случилось и на борту остальных двух самолетов его звена, находившихся рядом с ним. Но для 1-й эскадрильи расстояния было достаточно, и радисты успели предупредить штурманов об отмене бомбометания над городом. Они колебались, переглядывались друг с другом, затем вновь смотрели вниз на город.

Внизу виднелись вспышки взрывов. Тучи обломков взлетали над домами, и в небо поднимались столбы дыма. Командное звено сбросило свои бомбы! Почему же им этого делать нельзя? Но приказ был четок. Самолеты разворачивались. Хоне повел свою группу на юго-запад, и остававшиеся бомбы упали на британцев.

Так произошло, что из ста «Хейнкелей-111» из KG 54 только пятьдесят семь сбросили свой бомбовой груз на Роттердам, а остальным сорока трем помешали это сделать буквально в последнюю секунду. При последующих расследованиях выяснилось, что, кроме подполковника Хоне, никто не заметил ни единой красной ракеты, которые посылались в небо с острова Маас непрерывной цепочкой.

В общей сложности на город было сброшено 158 500-фунтовых и 1150 100-фунтовых бомб – всего 97 тонн. В соответствии с боевой задачей все они были с высокими взрывчатыми свойствами.

И все же фактически центр Роттердама был уничтожен пожарами. Как это могло произойти? Высокомощная взрывчатка, особенно малого размера, которая тут применялась, способна уничтожать дома, искорежить дороги, срывать крыши и валить стены. Само собой, попавшие под бомбежку дома были значительно повреждены. Такая бомбежка может инициировать пожары. Поскольку Роттердам был международным центром торговли нефтяными продуктами, пожары наверняка быстро распространились. Дувший в сторону города ветер доносил огонь до старых деревянных домов. Но могли ли пожарные бригады потушить пожары?

На следующий день после налета подразделение германского пожарного полка прибыло в Роттердам с современными пожарными машинами. Мало что осталось для спасения; бушевавшее пламя само себя поглотило. Командир полка полковник Ханс Румпф занялся изучением причин катастрофы. Его рапорт пролил свет на одну совершенно новую деталь: «Этот всемирный торговый центр с населением около миллиона человек все еще придерживался, перед лицом самого современного развития, давно устаревшего принципа устройства гражданской противопожарной службы. Основу оснащения противопожарной бригады составляли двухколесные, действовавшие вручную приспособления, недалекие от тех, что были изобретены художником Яном ван дер Хейденом в 1672 году. С другой стороны, имелось очень мало моторных машин, которые, хотя и без экипажа, можно было бы доставить к месту пожара, а также несколько насосов, собранных на буксирных лодках. Вот и все».

Румпф пришел к заключению, что при любом воздушном налете такая устаревшая организация борьбы с огнем не могла бы вообще справиться с пожарами. На это голландцы бы ответили, что их пожарная служба была достаточна для борьбы с обычными пожарами и что они никогда не предусматривали возможность интенсивных воздушных налетов на центр города. С какой стати? Не противоречит ли закону войны, что под бомбежкой оказалось мирное население?

Однако не существовало никаких законов, управлявших воздушной войной во Второй мировой войне, – упущение, которое с горечью признали государственные деятели, кого это коснулось. Ближе всего к данному вопросу относилась статья 25 Гаагской конвенции 1907 года о ведении войны на поверхности, которая гласила: «Запрещается атаковать либо обстреливать города, деревни, жилища и здания, которые никак не могут себя защитить».

Германия призвала к капитуляции под угрозой разрушительной атаки с воздуха. Статья 26 предписывает оповещение атакуемых до открытия огня, но поскольку Роттердам защищался всеми силами, эта статья к нему не относится.

Наконец, высказывались подозрения, что Гитлер или Геринг сознательно отдали приказ о проведении налета, чтобы повергнуть всех врагов в ужас от мощи германской военной машины. Такое мнение опровергается трезвыми документальными свидетельствами. Ясно видно, что налет преследовал единственную тактическую цель: захватить ключевой пункт, необходимый для оккупации страны, и спасти германских солдат, часть которых была в угрожающем положении на севере и юге города.

Настоящей трагедией было то, что налет произошел тогда, когда шли переговоры о сдаче Роттердама. Тот факт, что, несмотря на отчаянные попытки, в самую последнюю секунду удалось отозвать менее половины бомбардировщиков, для германской стороны стал причиной глубокого и искреннего сожаления.