Джентльмен что надо - Нора Лофтс Страница 42

На полированный стол, за которым сидели члены Тайного совета, падал слабый январский свет. В обоих концах зала в каминах горел огонь, едва ли прогревая воздух, который казался холодным и тяжелым, как вода в проруби. Королева сгорбилась и потихоньку терла и согревала свои руки у себя на коленях. Беркли произносил речь, и она смотрела на него, прислушиваясь к его рассказу о болезни короля Испании, но видела перед собой что-то иное, а не хитрое старческое лицо министра. Она видела перед собой новые длинные галереи Эскуриалаи умирающего в них мужа вечно недовольной своей сестры Марии, слышала его последний вздох и вместе с ним – его призыв к народу поспешить и последним усилием сокрушить этого ренегата – протестантскую Англию, чтобы клятва его не осталась невыполненной после его смерти. Он ведь поклялся, этот медлительный, очень серьезный человек, что вернет истинную веру и церковь в Англию, и во имя достижения этого, подумала Елизавета, слегка вскинув подбородок, он устроил этот брак без любви с 6едной Марией, а потом напрашивался в поклонники к ней, ее сестре, но, будучи отвергнут, согласился на роль непримиримого ее врага. И вот теперь он умирал. И на какое-то мгновение в ней пробудилось что-то, похожее на жалость к нему. Будто заболел почти что друг – так хорошо она знала его. Его сомнения, припадки решительности, даже упрямая, старомодная привязанность к своим громоздким, тяжеловесным галионам в тот миг показались ей, женщине, которая занозой сидела у него в мозгу, милыми чертами его характера. И тем не менее его следовало разгромить. Она отбросила прочь мысль о том, что она и все эти люди собрались тут, чтобы затеять войну против человека, который сейчас, может быть, уже мертв. Какая чепуха! Филипп мог умереть. Но есть Медина-Сидония, есть приближенные короля – доны Испании, и аббаты, и кардиналы, и за всеми ними – архивраг, сам папа, все они остаются жить, и они могущественны и опасны. Беркли закончил речь, и королева подняла руки и стукнула ими по столу, затем ровным, бесстрастным голосом, специально припасенным для выступлений на Совете, она начала говорить.

– Я согласна с мнением лорда Беркли, которое он с такой неохотой воспринял. Войне быть. Но я не считаю, что мы пойдем на нее в одиночку. Как вы только что слышали, король Испании намерен напасть на Ирландию. Он полагает, что это самое уязвимое место в нашей обороне. Но у него самого есть еще более уязвимое место. Нидерланды. О нет, – быстро отреагировала она, услышав возгласы на другом конце стола: «опять эти 82-й и 85-й годы», – я не предлагаю снова проливать кровь англичан у Зютфена. На сей раз, я полагаю, Нидерланды должны помочь нам. Мы уже не раз предоставляли в их распоряжение наших солдат и деньги. Они должны нам солидную сумму. Берега нашей страны всегда служили убежищем для их иммигрантов. В Левинхэме они производят свое сукно, в Норвиче красят свои шелка. – Ей незачем было напоминать лордам о том, что это их гостеприимство было отнюдь не благодеянием. Фламандский шелк и фламандские ткачи принесли немалую пользу Англии, распространив по стране познания в области этих ремесел, но королева предпочитала считать присутствие голландцев постоянным бременем, несчастными, бездомными беженцами, живущими за счет благотворительности англичан. – Мы обратимся к Нидерландам, напомним им о наших прошлых благодеяниях и о наших нынешних дружеских отношениях и обещаем в обмен на их солдат и корабли простить им – но только на время, это должно быть четко оговорено – на время! – деньги, которые они задолжали нам; если же они не пойдут на сделку, потребуем деньги немедленно, чтобы снарядить в поход собственные корабли. У них есть корабли, что же касается денег – тут я не уверена. Думаю, у них не будет особого выбора… И тогда мы нападем на испанцев на их собственной территории, возможно, через Кадис. – Члены Совета выразили свое согласие, и королева продолжила: – А сейчас мы могли бы определить состав команд, так чтобы ко времени, когда мы получим ответ от Нидерландов, наш флот был готов и вышел бы в поход без всяких проволочек.

Беркли вооружился пером, и благонравная атмосфера зала заседаний превратилась в сплошное столпотворение, где разные предложения и контрпредложения, согласие и несогласие сталкивались, вызывали споры, сотрясая холодный воздух, заполнявший помещение. Королева не принимала участия в дискуссии. Она сидела на своем конце стола, прямая и безмолвная, спрятав замерзшие руки в широкие рукава своего платья. Наконец Беркли отложил в сторону перо и протянул ей совершенную копию листа, который лежал перед ним, со всеми фамилиями и пометками, где одни имена заменялись другими, какие-то новые вносились, какие-то вычеркивались.

Елизавета взяла бумагу и отошла с нею к окну. Зрение у нее понемногу ухудшалось, а на улице уже наступали сумерки; и хотя обычно она избегала нелестный для ее лица свет из северного окна, у которого она сейчас стояла в профиль к членам Совета, Елизавета всегда достаточно хорошо владела своими чувствами и своим тщеславием, чтобы оставить их за порогом зала заседаний. Она пробежала глазами список. Эссекс и Хоуард Эффингем в одной команде – это хорошо, кивнула она. Этим назначением она потрафит честолюбивому Эссексу, а совместное с Эффингемом командование охладит несколько его неукротимый нрав. Командовать наземными войсками, если высадка состоится, назначили Вира и Клиффорда. Сэра Джорджа Кэрью поставили командующим артиллерией. На этом имени она споткнулась, нахмурилась – она не любила Кэрью; однако он знает дело. Томас Хоуард – командующий флотом под присмотром своего родственника Эффингема.