Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году - Лионель Данстервилль Страница 42

К 1 июля турецкая армия еще не пересекла реку Куру, через которую переброшен только один мост в Елдахе, в 160 милях от Алята. Эта река берет свое начало в юго-восточной части Кавказских гор, чуть севернее Тифлиса, и впадает в Аракс в 100 милях от места впадения последнего в Каспийское море, в 50 милях к югу от Алята.

Поэтому было очень важно овладеть этим мостом. Авангард Красной армии приближался к мосту с востока, и Бичерахов надеялся сделать рывок и захватить его до того, как это удастся сделать наступавшим с запада туркам. Если бы ему удалось захватить и удержать мост, то дальнейшее наступление турок на Баку стало бы невозможным на довольно долгое время. Даже если он не сумел бы захватить мост, его войска все равно могли бы разгромить противника в предстоящем сражении или, во всяком случае, достаточно долго сдерживать его продвижение, пока командующий в Баку смог бы выбрать линию обороны в гористой местности к западу от города, которая должна была стать неприступной.

С учетом этих целей 1 июля Бичерахов приступил к погрузке своих сил на суда.

Другой моей задачей в Энзели было побеседовать с Челяпиным и выяснить его настроения. Краткое описание нашего разговора я приведу позже.

Первое, что поразило меня в Энзели, — это полная перемена атмосферы после нашего неудачного визита сюда зимой. Тогда комитет, за которым стояло около 2000 солдат, мог диктовать свои условия; теперь же, когда осталось только 200 красногвардейцев против моей сотни штыков из Гемпширского полка, диктаторские замашки Челяпина словно испарились. Многочисленный комитет сократился до трех человек, из которых мы уже знали Челяпина, вторым членом стал Лазарев, молодой лавочник лет тридцати, а третьим — девятнадцатилетний юноша Бабух, служивший трубачом в кавалерийском полку. Невежество этого последнего члена казалось просто поразительным; вероятно, его только что причислили к «образованным», но он, обладая бесстрашием невежды и тщеславием молодости, принимался строго выговаривать мне по некоторым вопросам, в которых ничего не понимал, — таких как наша колониальная политика и наше правление в Индии. Этот славный восторженный парень действительно намеревался исправить все ошибки в мире, но курс, который он надеялся проводить, вряд ли мог привести к успеху.

С комитетом взаимодействовал лейтенант Алхави, офицер арабского происхождения, состоявший на службе у Бичерахова. Он был военным губернатором города и представителем Бакинского Совета. Как член отряда Бичерахова, он, естественно, имел склонность помогать нам, однако ему нравилось собственное положение «царька» Казиана, и он явно слегка побаивался, что мы в конце концов вытесним его.

Против присутствия нашего отряда в Энзели крайне возражали и он, и Челяпин, но я указал на то, что мы готовим здесь посадочную площадку для аэропланов, и мне нужна охрана, дабы за ними присматривать. Они весьма любезно предложили взять охрану самолетов на себя, но я вынужден был настоять на том, чтобы эту обязанность выполняли только наши солдаты.

Другая перемена в общей атмосфере состояла в том, что вместо того, чтобы вызвать меня на совещание в свою революционную штаб-квартиру, комитет весьма любезно навестил меня, по моей просьбе и на моей территории.

Самый важный вопрос, который необходимо было уладить с Челяпиным, — это снабжение бензином. Что всецело находилось в руках наших врагов, большевиков, и заставить их расстаться с таким незаменимым продуктом, отсутствие которого парализовало бы все наши передвижения, было нелегко. Разумеется, они должны были решительно отказаться расстаться даже с одной-единственной каплей бензина, и в этом случае мои силы в Персии полностью утратили бы свою мобильность, и мы оказались бы в крайне тяжелом положении.

Однако революционеры недальновидны и не склонны заглядывать в своих делах далеко вперед. Им нужны были автомобили, которыми мог их снабдить лишь я один. Пока под рукой имелся печатный станок, деньги им не требовались, но автомобили создать не так просто, как денежные купюры. Поэтому мы организовали обмен автомобилей на бензин в пропорции — за каждые 100 фунтов стерлингов стоимости автомобилей мы получали на 300 фунтов стерлингов горючего. Машины им были очень нужны, но не настолько, чтобы представлять для них что-то незаменимое, тогда как бензин являлся жизненно важным для меня. Если бы у них хватило ума понять, что они получают весьма незначительную выгоду и отдают нечто крайне ценное, они могли бы отказаться от сделки, и моим войскам пришлось бы прекратить всякое передвижение по Персии. Багдад, когда его попросили найти машины, которые позволили бы мне осуществить эту сделку, сильно возражал, но, в конце концов, запрос не выглядел таким уж чрезмерным. Я получил бензин от Бакинского Совета на сумму около 50 000 фунтов стерлингов, и, когда послал более десяти автомобилей «форд» в качестве части оплаты, правительство оказалось свергнуто, и я не смог завершить сделку с правительством, прекратившим свое существование. Эти сделки с бензином имели дополнительное преимущество, позволившее мне укрепить наше положение в Энзели и направить туда нескольких офицеров для наблюдения за разгрузкой и отправкой партий грузов. С помощью этих офицеров и охраны аэропланов мы прочно закрепились в Энзели, что стало первым шагом к установлению контроля над Каспийским морем.

В целом я счел наш визит в Энзели чрезвычайно удачным; мы договорились с Бичераховым о дальнейших планах, обеспечили себе неограниченный запас бензина и обосновались в порту. По сравнению с этими солидными преимуществами я не придал значения тому, что мне пришлось выслушать целую лекцию о беззакониях британского империализма из уст юного товарища Бабуха, которому было всего девятнадцать.

28 июня мы покинули Энзели и вернулись в Решт, снова остановившись в британском консульстве. За время нашего отсутствия произошло несколько сражений, а гуркхи в Имамзаде-Хашиме столкнулись возле своего поста с отрядом дженгелийцев, в результате чего последних полностью разгромили, а слава о кукри ^[22] гуркхов распространилась по всем окрестностям. Два офицера, ехавшие в автомобиле и плохо знавшие местность, перепутали дорогу на Касму с дорогой на Энзели и наткнулись прямо на вражеский кордон. В миле от города машину обстреляли, один офицер погиб, а другому удалось сбежать и вернуться в город.

Церемонию введения в должность британского консула назначили на 29 июня, и, дабы избежать недоразумений, мы с новым губернатором, Сердар-и-Кулом, заранее тщательно обсудили детали программы. Неприятностей не случилось, за исключением отсутствия губернатора, который послал в последний момент извинение, жалуясь на обычный персидский приступ болезни, который возникает, когда приходится выполнять неприятный долг. Его участие в церемонии состояло в том, чтобы принести публичные извинения от имени персидского правительства за оскорбление, нанесенное флагу, и пообещать демонстрировать в будущем лучшие манеры — вполне достаточно, чтобы вызвать сильный приступ головокружения и несварения желудка.