Россия, которой не было - 3. Миражи и призраки - Александр Бушков Страница 41

Прежде всего потому, что ему этого не надо. Как справедливо замечал Морозов, нет в мировой истории примеров создания кочевниками государств или разгрома государств чужих. Тем более в столь утопические сроки, как нам подсовывает официальная история, изрекающая перлы вроде: «После вторжения в Китай армия Чингисхана взяла на свое вооружение китайскую военную технику — стенобитные машины, камнеметные и огнеметные орудия».

Это еще ничего, бывают перлы и почище. Мне доводилось читать статью в крайне серьезном, академическом журнале: там описывалось, как монгольский ( ! ) военный флот в XIII в. обстреливал суда древних японцев… боевыми ракетами! ( Японцы, надо полагать, отвечали торпедами с лазерным наведением. ) Словом, к числу искусств, освоенных монголами за год-другой, нужно отнести еще и мореплавание. Хорошо хоть, не полеты на аппаратах тяжелее воздуха…

Бывают ситуации, когда здравый смысл сильнее всех ученых построений. Особенно если ученых заводит в такие лабиринты фантазии, что любой фантаст восхищенно разинет рот.

Кстати, немаловажный вопрос: как жены монголов отпустили своих мужей на край света? Подавляющее большинство средневековых источников описывает «татаро-монгольскую орду» как войско, а не переселяющийся народ. Никаких жен и малых детушек. Выходит, монголы до самой смерти странствовали в чужих землях, а их жены, так никогда и не увидев мужей, управлялись со стадами?

Не книжные, а настоящие кочевники всегда ведут себя совершенно иначе: преспокойно кочуют долгие сотни лет ( нападая изредка на соседей, не без этого ), им и в голову не приходит покорить какую-нибудь близлежащую страну или отправиться за полмира искать «последнее море». Пуштунскому или бедуинскому племенному вождю просто не придет в голову строить город или создавать государство. Как не придет ему в голову блажь насчет «последнего моря». Хватает чисто земных, практических дел: нужно выжить, не допустить падежа скота, искать новые пастбища, выменивать на сыр и молоко ткани и ножи… Где уж тут грезить об «империи на полмира»?

А нас меж тем всерьез уверяют, что степняк-кочевник отчего-то вдруг проникся идеей государства или, по крайней мере, грандиозного завоевательного похода до «пределов мира». И в ударные сроки каким-то чудом объединил соплеменников в могучую организованную армию. И за несколько лет обучился обращаться с довольно сложными по тогдашним меркам машинами. И создал военный флот, который палил ракетами по японцам. И составил свод законов для своей громадной империи. И переписывался с римским папой, королями и герцогами, уча их жить.

Покойный Л. Н. Гумилев (историк не из последних, но порой чрезмерно увлекавшийся поэтическими идеями ) всерьез полагал, что создал гипотезу, способную объяснить подобные чудеса. Речь идет о «теории пассионарности». Согласно Гумилеву, тот или иной народ в определенный миг получает некий загадочный и полумистический энергетический удар из Космоса — после чего преспокойно сворачивает горы и добивается невиданных свершений.

В этой красивой теории есть существенный изъян, идущий на пользу самому Гумилеву, а вот его оппонентам, наоборот, до предела осложняющий дискуссию. Дело в том, что «проявлением пассионарное™» легко объяснить любой военный или иной успех любого народа. А вот доказать отсутствие «пассионарного удара» практически невозможно. Что автоматически ставит сторонников Гумилева в лучшие, нежели их оппонентов, условия — поскольку не существует надежных научных методов, равно как и аппаратуры, способной зафиксировать на бумаге или пленке «поток пассионарности».

Одним словом — резвись, душа… Скажем, рязанский воевода Балдоха во главе доблестной рати налетел на суздальцев, вмиг и прежестоко разбил их войско, после чего рязанцы охально изобидели суздальских баб и девок, ограбили все запасы соленых рыжиков, беличьих шкурок и медов ставленных, накостыляли напоследок по шее некстати подвернувшемуся иноку и победителями вернулись домой. Все. Можете, многозначительно прищурив глаза, произнести: «Рязанцы получили пассионарный толчок, а вот суздальцы пассионарность растеряли к тому времени».

Прошло с полгода — и вот уже суздальский князь Тимоня Гунявый, горя жаждой мести, напал на рязанцев. Фортуна оказалась переменчива — и на сей раз «рязани косопузой» вломили по первое число и отобрали все добро, а бабам с девками оборвали подолы, что до воеводы Балдохи, над ним поглумились вволюшку, пихнув голым задом на некстати подвернувшегося ежа. Картина для историка гумилевской школы насквозь понятная: «Рязанцы потеряли прежнюю пассионарность».

Возможно, ничего они не теряли — просто-напросто похмельный кузнец не подковал вовремя Балдохиного борза коня, тот потерял подкову, и дальше все шло в соответствии с английской песенкой в переводе Маршака: не было гвоздя, подкова пропала, не было подковы, лошадь захромала… А основная часть Балдохиной рати вообще не принимала участия в битве, поскольку гонялась за половцами верстах в ста от Рязани.

Но попробуйте вы доказать правоверному гумилевцу, что дело в гвозде, а не в «утрате пассионарности»! Нет, право, рискните ради любопытства, только я вам тут не товарищ…

Словом, и «пассионарная» теория для объяснения «феномена Чингисхана» не годится по причине полнейшей невозможности как доказать ее, так и опровергнуть. Мистицизм оставим за кадром.

Тут есть еще один пикантный момент: составлять суздальскую летопись будет тот самый инок, которому рязанцы столь неосмотрительно надавали по шее. Если он особо злопамятен, представит рязанцев… и не рязанцами вовсе. А некими «погаными», злокозненной антихристовой ордой. Неведомо откуда вынырнувшими моавитянами, жрущими лисиц и сусликов. Впоследствии я приведу кое-какие цитаты, показывающие, что в средневековье порой примерно так и обстояло…

Вернемся к оборотной стороне медали «татаро-монгольского ига». Уникальным отношениям между «ордынцами» и русскими. Вот здесь уже стоит отдать должное Гумилеву, в этой области он достоин не зубоскальства, а уважения: он собрал огромный материал, наглядно свидетельствующий о том, что отношения меж «Русью» и «Ордой» нельзя обозначить иным словом, кроме симбиоза.

Честно говоря, мне не хочется эти доказательства перечислять. Слишком много и часто писали о том, как русские князья и «монгольские ханы» становились побратимами, родичами, зятьями и тестями, как ходили в совместные военные походы, как ( назовем вещи своими именами) дружили. При желании читатель и сам может без всякого труда ознакомиться с подробностями русско-татарской дружбы. Я остановлюсь на одном аспекте: на том, что отношения такого рода уникальны. Отчего-то ни в одной разбитой или захваченной ими стране татары так себя не вели. Однако на Руси доходило до непонятного абсурда: скажем, подданные Александра Невского в один прекрасный день побивают до смерти ордынских сборщиков дани, но «ордынский хан» реагирует на это как-то странно: при известии об этом печальном событии не только не принимает карательных мер, но дает Невскому дополнительные привилегии, разрешает ему самому собирать дань, а, кроме того, освобождает от необходимости поставлять рекрутов для ордынского войска…