Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - Михаил Смольянинов Страница 41

После прений было принято решение выработать два проекта резолюции – большевиками и эсерами, затем дать на обсуждение в роты и команды полка, чтобы «в решении этого вопроса принял активное участие весь полк». На второй день, 30 октября, не достигнув согласия по процедуре голосования за резолюции, стороны решили «считать принятой ту, за которую высказалось большинство солдат и офицеров полка при предварительном голосовании в ротах и командах» ^[316]. Подсчет голосов оказался в пользу эсеровской резолюции, в которой созыв ІІ Всероссийского съезда Советов считался несвоевременным, как «желание навязать волю весьма незначительного меньшинства подавляющему большинству демократии», а «захват власти большевиками» – актом, «повергшим страну в междуусобную войну» ^[317]. «Для спасения страны и революции» в резолюции виделось необходимым «единение демократии и создание социалистического министерства без представителей буржуазии».

Особую тревогу демократических организаций вызывало неминуемое ослабление боевого состояния фронта в условиях надвигавшейся гражданской войны. Ослабленное трехлетней войной, внутриполитическими кризисами и хозяйственной разрухой в стране, оно требовало сплочения и напряжения всех усилий для поддержания боевого духа солдат, материально-технического и продовольственного снабжения войск. И без того не отвечающее потребностям фронта, снабжение было окончательно расстроено революционной смутой, что в условиях надвигавшейся зимы грозило полной катастрофой. Как явствует из доклада члена корпусной комиссии по снабжению войск 15-го армейского корпуса 3-й армии Князева корпусному ВРК, «с 10 ноября запаса продовольствия было на 10 суток… С 12 ноября не поступало ничего, а фуража в особенности… Обмундирование в плохом состоянии… Транспорт плох…» ^[318]. Таким положение было повсеместно, а в некоторых соединениях – еще более худшим. Например, по признанию командира 3-го армейского корпуса 10-й армии «положение с фуражом было катастрофическим» ^[319].

Полное расстройство железнодорожного транспорта, отсутствие в связи с этим подвоза продовольствия и фуража из глубинных районов России заставляло командование искать другие источники. Самым распространенным способом пополнения продовольственных запасов в этих условиях являлись реквизиции продовольствия и фуража у местного населения прифронтовой Беларуси. Так, на заседании ВРК 15-го армейского корпуса 3-й армии при обсуждении доклада членов комиссии снабжения о сложном положении с продовольствием и фуражом выступившие предлагали приступить к реквизиции фуража у местного населения в районе дислокации частей корпуса с оплатой по «местным ценам». Председатель ВРК большевик А. А. Вашнев предлагал дать право реквизиционным комиссиям реквизировать фураж по ценам «выше твердых». Было принято решение «дать право комиссиям снабжения реквизицию фуража производить в контакте с местными организациями по местным ценам» ^[320].

О сложном положении фронта с продовольствием и фуражом, материально-техническим снабжением войск военно-революционные комитеты информировали правительственные органы, направляя в Петроград свои делегации, просили оказать помощь. Однако, Петроградский ВРК, Совет Народных Комиссаров, куда обращались многочисленные делегации, не имея в своем распоряжении достаточных средств, рекомендовали решать вопросы снабжения на местах – путем реквизиций. Так, руководство ВРК Петроградского Совета в лице заместителя председателя М. И. Лациса и секретаря Гусева в ответ на обращение делегации 515-го пехотного Пинежского полка 2-й армии направило Военно-революционному комитету этого полка телеграмму следующего содержания: «Приняв во внимание доклад ваших товарищей о недостатке продовольствия и фуража… рекомендуем вам приступить немедленно к конфискации (отобранию) муки, хлеба, сена, овса, скота и рабочих лошадей у помещиков, живущих в округе расположения полка. Производить это должны совместно с волостными (гминными) комитетами той волости, где живет помещик, без порчи имущества, составляя каждый раз опись отбираемого имущества. Никакой денежной платы за это имущество не полагается, согласно закона нового правительства о земле от 26 октября» ^[321].

Такой подход большевистского руководства в решении вопроса снабжения войск развязывал инициативу на местах, приводил к трениям между военными и местным населением, способствовал развитию таких антиобщественных явлений, как грабежи, разбои и погромы, вызывал враждебные взаимоотношения между социальными слоями, которые выливались в пожар гражданской войны.

Следует отметить, что солдаты, в прошлом такие же крестьяне, во многих случаях сочувственно относились к местным жителям, отказывались от участия в реквизициях или проявляли пассивность при их проведении. Так, начальник штаба 3-го армейского корпуса 10-й армии генерал Суворов, сообщая председателю корпусного комитета о «катастрофическом положении с фуражом», вынужден был просить «заставить солдат не только не мешать, но и содействовать и исполнять все требования реквизиционной комиссии, так как крестьяне просто гонят комиссию, а солдаты – безучастны» ^[322]. «Оказать содействие разъяснением» солдатам критического положения корпуса с продовольствием и фуражом и необходимости их «не отказываться от заготовки и доставки таковых, а придти на помощь всеми имеющимися средствами» просил на одном из совещаний председатель комиссии снабжения 1-го Сибирского корпуса представителей от дивизий ^[323].

Бедность самих крестьян, их недовольство реквизициями в ряде случаев заставляли военных отказываться от проведения таковых и перекладывать это неприятное для них занятие на местные земельные комитеты. Например, корпусный комитет 50-го армейского корпуса 2-й армии при обсуждении продовольственного вопроса на одном из своих заседаний, учитывая «бедность населения в районе дислокации корпуса, чтобы окончательно не разорять крестьян», принял решение «войти в соглашение с земельными комитетами всех деревень… и ультимативно обязать их представить в назначенный срок указанное количество продуктов…» ^[324].

Плохое продовольственно-фуражное и обозно-вещевое снабжение армий Западного фронта осенью 1917 г., наряду с другими факторами, ухудшило боевое состояние войск, с каждым днем снижалась их маневренность. Из-за недостатка или отсутствия фуража приходила в упадок основная тягловая сила на фронте – конский состав. Имевшийся в небольшом количестве автотранспорт остановился из-за отсутствия горюче-смазочных материалов. «В запасах фронта бензина нет и время прибытия его на фронт с мест разлива, несмотря на все принятые меры, неизвестно, – констатировал факт начальник снабжения генерал Ярошевский, отдавая приказание войскам, – наличный бензин… расходовать крайне экономно, исключительно для боевых заданий, оставляя некоторый запас на крайние случаи» ^[325].